Возвращение "Глупостей" (продолжение)

Форум » Стойло Мирамис » Возвращение "Глупостей" (продолжение) » Ответить

Возвращение "Глупостей" (продолжение)

Мирамис: Памяти Зиновия Ефимовича Гердта с любовью и болью посвящает автор ОТКУДА БЕРУТСЯ ПЕСНИ? Их много. Их приносит тощий мосластый коняга с лицом одновременно печальным и нахальным. Не Пегас. Скорее - Пегий. Просто Пегий. Но крылья у него все-таки есть, и он умудряется слетать в Одессу 20-х годов, порыдать в парижском «Максиме» 30-х, принести на хвосте душещипательную историю из раньшего времени, когда дуэлянты стрелялись из-за прекрасных дам, подслушать о чем говорят братки и нью-рашены, рассказать про амурные приключения модисток и гувернанток, а еще он обожает шляться по заведениям с сомнительной репутацией, как-то: кабаки, таверны, трактиры и дома терпимости и приносит оттуда уж вовсе наприличные куплеты. Он - мой лучший друг. Он диктует мне самые невероятные истории, а я прилежно записываю. Я никогда не знаю, чем окончатся похождения акцизного чиновника или фартового вора Звонаря с Хитровки, я понятия не имею, куда занесет черт медвежатника и игрока Семку Кречета и как завершится роман графини Ланской с Николаем I. Пегий добрый. Он печется о хэппи-энде, но у него не всегда получается, и тогда он ржет грустно и безнадежно. Пегий любит валять дурака. Герои классической литературы в его интерпретации переплюнули все «золотые сочинения». Поэтому история под названием «Подайте Онегина ради» была исполнена на радио «Шансон» в передаче «В нашу гавань заходили корабли» накануне вступительных экзаменов. Туда же он приволок побасенку о хористочке и соблазнителе-адъютанте. А его путешествие на старую Молдаванку и еще несколько забавных штучек пропели и протанцевали в капустнике в Доме ученых. Может быть, он действительно кому-нибудь нужен, кроме меня? Эх, Пегасыч, был бы у меня какой никакой голос и слух, мы бы с тобой тяпнули водички водопроводной, овсянкой закусили, и проржали, прохрипели, просмеялись и пропели бы весь твой репертуар. А так - чем я тебе помогу? Давай, брат, отправим твои хохмы добрым людям, а ну как сгодится к какому-нибудь случаю? Потому как у нас есть и Романсы дурацкие, И напевы кабацкие, А также пародии На родные мелодии, Куплеты фривольные, Анекдоты прикольные Про Эраста Фандорина И про Гришу Печорина, Про артисток, хористочек, Гимназисток, курсисточек, Шантрапу молдаванскую И графиню испанскую, Про раньшее времечко, Беню Крика и Сенечку, Про кадетов с корнетами, Кивера с эполетами, Про жизнь новорусскую И кокотку французскую, Про жиганскую волюшку И про женскую долюшку...

Ответов - 110, стр: 1 2 3 4 5 6 All

Мирамис: ОБОЛЕНСКИЕ И ГОЛИЦЫНЫ Ни в столице и ни в провинциях Больше нет Оболенских, Голицыных, Проживают они за границами, Перелетными ставши птицами. Песни русские и мелодии Не забыли их благородия, Разлетелись по свету белому, Что ж ты, Родина, с ними сделала? Оболенские и Голицыны, Господа с благородными лицами, От холопского надругательства Покидали страну их сиятельства. Голубая кровь, честь дворянская, Гнали дети вас пролетарские, Что творили - сами не ведали, Не господ - самих себя предали. Оболенские и Голицыны, Иностранцы вас звали принцами. Золотой генофонд империи Загубили Сталин да Берия. Воздалось нам за это сторицей, Покарал Господь с Богородицей. И не красные и не белые - Дни и ночи в России серые. Где-нибудь в Париже и в Ницце Суждено вашим внукам родиться, И в Германии или Испании Вспоминать о царе о Романове. За изгнание и предательство Вы простите нас, ваши сиятельства. За грехи же отцов и праотцев Будут дети и внуки маяться...

Мирамис: КОЛЬКА-УРКАГАН А дождик капал, капал, капал на наган, И горько-горько плакал Колька-уркаган, Он плакал о девчоночке своей, С которою провел немало дней. Припев Маруська фраера себе нашла, Маруська с фраером в трактир пошла, Маруська рыжая, ах ты бесстыжая, Ты до чего же парня довела? А дождик капать, капать, капать перестал, А Колька марафетику достал, Нюхнул, чихнул разок, потом другой, Жизнь показалась ясной и простой. Припев Маруська бросила - и наплевать! Пущай с другим она идет гулять, До стервы этой нам дела нет, Покуда есть в кармане марафет. Опять закапал, капал дождик на наган, А в кабаке пьет водку Колька-уркаган, А у Маруськи на вывеске фингал, Ей новый хахаль по морде надавал. Припев Маруська рыжая ревмя-ревет, К Маруське Колька не подойдет, Сидит как дура совсем одна, Буль-буль-бутылка выпита до дна. А на дворе хохочет пьяный месяц май, А ну-ка, Колька, еще раз наливай, Ведь ты ж не фраер - ты деловой, Любая кралечка пойдет с тобой. Припев Прощай, шалава, пардон-мерси, Я не вернуся, и не проси! Ждала бы верная меня тюрьма, Когда бы ты меня не бросила сама. Маруська в одиночестве живет, Маруська песни грустные поет, О том, как дождик капал на наган И как любил ее мальчишка-уркаган.

Мирамис: ИСТОРИЯ БОЛЕЗНИ (Мотив «Стою на полустаночке») В газете «Биография» Строчил статьи про мафию Редактор самый главный Кирпичев. Любя в душе компартию, Боролся с демократией, И снился ему ночью Пугачев. Сказал ему Емелюшка, Ты, братец, пустомелюшка, Покинь свою убогую нору. Построим баррикады мы, Пойдем сражаться с гадами, Зови народ родимый к топору. Еще приснилась Крупская, Кричавшая: «Я русская! Да что ж это ты делаешь, нахал?!» Они ей не поверили И циркулем измерили Лица ее сомнительный овал. Как одержимый бесами, Гонялся за Инессою, Гражданкой по фамилии Арманд. И в раже черносотенном, Громилой став законченным, Сорвал с груди Инессы красный бант. Он бегал за Ульяновым С напильником титановым, Преследовал бегущего, как танк. Таскал его за бороду, Гонял по всему городу За то, что его дедушка был Бланк. Но Феликсу Железному Сказали про болезного, Менжинский и Урицкий начеку. Схватили очумевшего, От страха онемевшего И сволокли в ближайшую Чеку. Порою предрассветною, Строча статью газетную И вспоминая свой кошмарный сон, Решил суровой критике Не подвергать политиков Редакционный наш Наполеон. Он новую сотрудницу Ощипывал, как курицу, Пытаясь докопаться до корней. Но, оказалось, дерзкая - Отродье офицерское, И прадед у нее протоиерей. Он бегает, он мечется, У психиатров лечится, Горит на боевом своем посту. Врачу не шибко русскому Грозился он кутузкою, Учуяв инородца за версту. Схватили, точно пащенка, И укатали в Кащенко, Он видит небо в клеточку давно. А глупые читатели Не знают, что утратили, Им это почему-то все равно. Томится за решеткою И строит мину кроткую, Когда идет комиссия врачей, Ругаться с ними хлопотно, И лечится безропотно, Хоть знает он, что главный врач еврей. В газете «Биография» Прикрывшись словом «мафия», Размахивая красным кумачом, Другой не зная радости, Писал когда-то гадости Наш пациент товарищ Кирпичев.

Мирамис: ЛЮБОВЬ ЗЛА (Мотив «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью») Вот морячок идет в широких клешах, Он носит бескозырку набекрень, А я стою в поношенных калошах, На сердце осень, под глазами тень. У морячка на бескозырке ленты, На пуговках сияют якоря, Бренчат в кармане доллары и центы, Ему моя любовь до фонаря. Стою и слезы лью, такая дура! Для морячка я абсолютный нуль. Я сроду не бывала в Сингапуре И не видала город Ливерпуль. Вот он идет, скрипят его штиблеты, А рядом с ним нахальная мамзель, У ней во рту дымится сигарета, У ней духи французские «Шанель». А я служу швею-мотористкой На фабрике «Червоная заря», А он гуляет с энтой аферисткой, Промежду прочим, совершенно зря. Она вчерась крутила с инженером, А завтра подмигнет ей капитан, А послезавтра с новым кавалером Пойдет кутить в шикарный ресторан. На кой ему продажная лахудра? Она ж за деньги ходит абы с кем, Страшна как смертный грех она без пудры, И даже с пудрой не Софи Лорен. А моя фотка на доске почета, Я завсегда хожу в передовых, Плюю на буржуазное болото, И Энгельса читаю на задых. И политграмоту я уважаю, И на собраниях толкаю спич, И бревна на субботниках таскаю, Как завещал нам дорогой Ильич. Возьму и выду замуж за комсорга, Не сердце, так хоть руку ему дам, Пойду я в загс без всякого восторга, Зато ячейку общества создам! Забуду клеши, ленты с якорями, Не буду больше мерзнуть на ветру, А Вальку энту голыми руками Я в порошок ей-богу же сотру. Бороться с Валькой буду не одна я, Когда вернешься из далеких стран, Узнаешь, что милиция родная Сослала эту падлу в Магадан. Поскольку аморальный образ жизни Искоренять мы яростно должны, Пущай она на стройках коммунизма Работает на благо всей страны!

Мирамис: ПОСЛЕДНИЙ БАЛ (Мотив «Девушка в серенькой юбке») Замирал очарованный зал Под напевы старинные барда, И почудилось: едет на бал Дама юная с кавалергардом. Там сегодня музЫка гремит, И горят ярким пламенем свечи, Государь благосклонно глядит На прелестниц роскошныя плечи. Записные кокетки шалят И мазурку танцуют задорно, В вихре вальса по зале летят Ножки в туфельках бальных проворно. До чего же резва и мила Молодая графиня Ланская, И с ума государя свела, Взором пламенным дерзко лаская. Он влюбился в нее, точно паж, Самодержец, пресыщенный властью, И напрасно прождал экипаж Госпожу, опаленную страстью. Расцветает в саду фейервек, Разрываясь, взлетают петарды, Но в секунду весь праздник померк Для несчастного кавалергарда. Видит граф, молодая жена С государем идет в менуэте, Не заметила даже она, Что супруг поспешает к карете. Он бежал от дворцовых проказ, Чтобы роль не играть шутовскую, И уехал служить на Кавказ, По неверной супруге тоскуя. Снова праздник и море огней, Маскарадные скалятся маски, Император танцует не с ней И другой дарит царския ласки. На Кавказе граф смерти искал И не кланялся вражеской пуле, И на землю сырую упал В Богом проклятом горном ауле. Позабыв и веселье, и смех, Визитеров к себе не пуская, Отказавшись от светских утех, В монастырь удалилась Ланская. «Ах, как жаль», - император сказал, И, зевая, пошел к фаворитке, Позабыв злополучный тот бал И судьбу, превращенную в пытку. Аплодирует, стоя, весь зал, Вызывая бисировать барда, Снова едет на призрачный бал Дама юная с кавалергардом...

Мирамис: ПРИКЛЮЧЕНИЯ БАРОНА БРАМБЕУСА ФОН ДЕР ШПИЦА (Мотив «Роза-гимназистка») Жила-была красотка В отеле «Биарриц», И в сети той кокотки Попал барон фон Шпиц. Он малый был не промах И, в общем, не дурак, Искал подружек новых, Носил шикарный фрак. Но взгляд увидев кроткий, Влюбился тот барон В роскошную кокотку Мадмуазель Нинон. Влюбился, как мальчишка, Не знающий девиц, И стал доверчив слишком Брамбеус фон дер Шпиц. Таскал в корзинах розы И лошадей дарил, Горючие лил слезы, Стихами говорил. Трясла его, как грушу, Коварная мамзель, Плевала ему в душу И жалила, как шмель. Терпел он все капризы, Но кончилась деньга, Она ж ему с маркизом Наставила рога. Барон едва не спятил, Топиться побежал, Но по пути приятель Беднягу задержал. Послушай, друг любезный, Сказал приятель Фриц, Топиться бесполезно Из-за таких девиц. У ней вставные зубы, И правый глаз косит, Манеры жутко грубы, И бюст у ней висит. Она слегка хромает, Не скроет и наряд, И вся прислуга знает Про ейный плоский зад. Волос давно уж нету, А вместо них парик... «Карету мне карету!» - Раздался громкий крик. Барон вопил и прыгал, Прозревши наконец, Ногою левой дрыгал, Как резвый жеребец. Уехал на сафари Охотиться на львов, И в Гоби и Сахаре Он весел и здоров. А вздорная особа С моста шагнула вниз, Ее довел до гроба Бессовестный маркиз. Поведал всему свету, Охочий до проказ, О всех ее секретах Подлец и ловелас. Так в мире буржуазном, Не ведая стыда, В разврате безобразном Бесились господа. Буржуйскую породу Нам сроду не понять, Неведомо народу, Что значит слово... «кокотка».

Мирамис: ЦАРСКОЕ ГАДАНИЕ (Мотив «Джон Ланкастер») Раз, гуляя по Таганке, Подошли ко мне цыганки, Говорю я им по пьянке: Погадайте, что к чему, Может, скоро выйду в люди, Может, мне удача будет, Может, прокурор осудит, Может, сяду я в тюрьму. Та, что с виду помоложе, Говорит с правдивой рожей, Будешь скоро ты вельможей, Будешь очень знаменит, Будет дом и даже дача, Будет в бизнесе удача, И тебя на передачу Якубович пригласит Во дает! Ну это ж надо!. Хохотал я до упаду. Ох, приврать цыганки рады, Это ж просто анекдот! Плюнул я на это дело И в кабак канаю смело, Там певичка чтой-то пела И гудел бухой народ. А халдей знакомый, Пашка, По прозванью Промокашка, В белой шелковой рубашке Глазом в сторону косит, Видишь вон мордоворота С будкой ширше, чем ворота, С интердевочкой Наташкой Новый русский там сидит. А в его фирмовых слаксах Фунты стерлингов и баксы, В пиджаке, что цвета ваксы, Денег - аж трещит карман. Подвалил индиферентно, Говорю интеллигентно: Чтоб не вышло инцидента, Поделись со мной, братан! Закручинился он дюже, Аж не лезет в глотку ужин, А Наташка чесанула От испуга за ментом, В уши мусору надула, Он в висок мне тычет дуло, Руки вверх, кричит, акула! И ведет в казенный дом. Где же деньги, где удача, Где обещанная дача, Где карьера бизнесмена, Поле дивное чудес? Пива нету, только пена, Да бельишко, что на смену, Милицейская сирена И начальник злой, как бес. Просидел я год в тюряге, Лес потом валил в Гулаге, Вдруг начальник доходяге Улыбается, стервец, Мол, в рубашке ты родился, За тебя ООН вступился, Потому как объявился Твой влиятельный отец. Я же трезвый, не под банкой, Чую издали подлянку И пускаюсь в несознанку, Мол, папаню я не знал, Он мою маманю Валю Соблазнил на фестивале, Никогда о том нахале Я и слыхом не слыхал. Царь он! Слышишь ты, засранец! Иностранец-африканец. Не босяк, не самозванец, Я те точно говорю! Ну, чего молчишь, поганец? Одевайся, голодранец, Да учи придворный танец, Чтоб понравиться царю! И теперь я прынц в законе, И придворные с поклоном Катят мне бочонок рому, Только бровью поведу, В общем, лучше, чем в Барвихе, Ни базара, ни шумихи, Все культурно, чисто, тихо, Словом, полный мамаду! Мне звонили из России И приехать попросили, Президент вас, дескать, любит, Уважает, ценит, ждет. Я сказал тогда полпреду, Может, как-нибудь заеду, Ежели меня к обеду Якубович позовет. Но пока на просьбу нету Ни ответу ни привету, На хрена ж тогда корона? Вот возьму и отрекусь! Лучше стану я шпионом, В пломбированном вагоне Непременно к дяде Лене В передачу проберусь!

Мирамис: ЛУЧШАЯ ПОДРУГА Вы перестаньте мне сказать за Риву! Она ревнива, ой, как ревнива! Она Арончика кусает, как крапива, А он молчит себе как идиот. Не заливайте вы мене за Риву! Она болтлива, она брехлива, Она сказала, что у Софы нос, как слива, И вся фигура задом наперед. Или вы будете уже молчать за Риву? Игде красива? При чем красива? Она же ходит сикось-накось криво, Один в один - одесский анекдот. Не забивайте баки мне за Риву. Она стыдлива? Ха! Она стыдлива! Она всю ночь прошлялась у залива, И пусть холера ее схватит за живот! К тому же Рива страшно неучтива, Она ворчлива, она драчлива, И авиатор Уточкин Сережа Утек от Ривы с побитой рожей. Что вы имеете еще сказать за Риву? Она ленива, она плаксива, Она дела свои обделывает живо, С ума таки Арончика сведет! Она же может выжрать бочку пива. Промежду прочим. Неторопливо. И зАраз стрескать утку с черносливом, У ней фасад размером с пароход. Ой, брудер иден! Посмотрите, Рива! Она вернулась из Кологрива, Как я живу? Я не скажу «паршиво», Но за тобой скучала целый год! Я загляну до вас сегодня, Рива, Спешишь до дому? Тогда счастливо! Привет Арончику, любимому супругу, И жди к обеду лучшую подругу!

Мирамис: КАК ТРУДНО БЫТЬ С БОГОМ! (Основной мотив «А на кладбище все спокойненько») За окном непогода сердитая, Так и хочется волком завыть, Рядом мужнина рожа небритая, С кем же бабам приходится жить? Денег нет заплатить за гимназию, Нету долларов на Интернет, Я из вечных долгов не вылазию, Потому что супруг мой поэт. Соблазнили меня речи странные, Знать, попутал молодушку бес, На тебя, дурака окаянного, Не находится даже Дантес. Так бы прямо по шее и двинула, Чтоб вложить паразиту ума, Ни Дантеса, ни даже Мартынова, Ничего, я управлюсь сама. Ты про чудное пишешь мгновение, Я варю кашу из топора, У тебя на уме вдохновение, И Пегас просит сена с утра. Муза дерзкая, девка развязная, У тебя на коленях сидит, Шепчет на ухо строки бессвязные, На Парнас заманить норовит. Скоро, чувствую, лопнет терпение, Скоро плюну и к маме уйду, Опостылели стихотворения, Я нормального мужа найду. Он пальтишко мне справит нерваное И починит худой унитаз, Новым кафелем выложит ванную, Где нагадил паршивец Пегас. Музу подлую хряпнет как следует, Чтоб не смела тут воду мутить, Вишь ты, рай в шалаше проповедует, А в раю ни поесть, ни попить. Вот сижу и вздыхаю так жалостно, Четверть века я лиру терплю, Хоть живется с тобою безрадостно, Я тебя, обалдуя, люблю. Непогода, метелица, вьюга, Мерзнет Муза и тощий Пегас, Ты прости свою дуру супругу, Что пилила тебя целый час.

Мирамис: ПРО АЛЕКСАНДРА ПЕРВОГО, ГЕНЕРАЛА РАЕВСКОГО И СОЛДАТА ИВАНОВА (Мотив «С берез все листья опадали») Француз попер на нас войною (видно, сдуру), Царь Александр его побил (кажися, Первый) И вот осеннею порою (может летом, я не помню) СлучAй такой на фронте был (слыхал от деда). Летят со всех сторон снаряды (во такие!), Один царю под ноги хлоп! (какой-то ужас!) А адъютантов нету рядом (разбежались), Сейчас ей-богу же рванет (со страшной силой). Царь чуть копыта не откинул (испужалси), Тут прибегает нижний чин (звать Ивановым), Снаряд подальше он задвинул (и делов-то), С царем осталси он один (на тет-а-тете). Его целует ампиратор (смачно в морду), Проси, мой друг, чего хотишь (хоть солнце с неба), Хотишь, ты будешь губернатор (больно надо!), Хотишь, наместником в Париж (посля победы)! Желаю, государь, жениться (беспременно), Люблю Раевского я дочь (крутая телка), Позволь руки ее добиться (девка - супер!), Чтобы отечеству помочь (родим героя). Позвать сейчас же енарала! (Кстати, где он?) Раевский выполз из кустов (он там ховался), Его величество сказало (очень строго), Спас государя Иванов! (А вы все суки!) Руки твоей он просит дочки (честь большая), Давай скорей благословляй (а то повешу!), Давай решай без проволочек (ишь, поганец), И свадьбу нонче же играй (на всю Европу). Раевский шлепнулся на землю (от досады), Да как же ето, государь! (Тиран проклятый!) Я возражений не приемлю! (Обнаглели!). Я царь тебе или не царь?! (Сгною в Бутырке). Я Иванова енаралом (блин, аншефом) Назначить тотчас прикажу (тогда попляшешь!) Тебя же, гада, со скандалом (трехэтажным) В Сибирь я лично провожу (чтоб знал, как спорить!) Раевский ползает, рыдает (чисто баба!), Ить он, великий царь, мужик (свиное рыло), Что скажут в свете, как узнают (срамотища!), Я к возраженьям не привык! (Царь ножкой топнул.) Ну, пес с тобой, он будет князем (или графом), Он будет оченно богат (как Березовский), Раевский ползает по грязи (на карачках), Рвет енаральский свой наряд (ну прямо в клочья!). Царь-государь, прошу пощады (Это на фиг!), Другому дочь я обещал (вот накось выкусь), Твою исполнить волю рад бы (чтоб ты помер), Но к ней Волконский приезжал (не без последствий). А за мово родного брата! (Царь психует.) За брата кровного мово?! (Молчишь, каналья?) Сам царь дитю твою просватал (Что, заткнулся?) Вот так! И боле ничего! (Довел, мерзавец!) Царя солдат по шее треснул (от восторга), Да, плюнь ты, Саня, и пойдем! (Отседа на фиг.) С таким братаном повсеместно (хучь в Европе) Мы скольки хочешь баб найдем! (Ишшо и лучше!)

Мирамис: СЕНЕЧКА С МОЛДАВАНКИ (Мотив «Москва золотоглавая») Помнишь раньшее времечко, Нам подмигивал Дюк, Лева, Моня и Сенечка Шли на дело и вдруг... Припев Легавые с приставом Нас догнали на пристани, Лева, Сеня и Монечка Да мой черный наган Шмальнули тихонечко И рванули до Сонечки, Где у дочечки Бронечки Пил одесский шалман. Обожали нас девочки И мадам Розенблат, Леву, Моню и Сенечку За нахальство и фарт. Припев Напудрили носики Фира, Мира и Зосенька, Тетя Хана для мальчиков Припасла марафет, У наших жиганчиков Золотишко в карманчиках, Перстенечки на пальчиках И в петлице букет. Когда-то наш Сенечка Был задрипанный шкет, За душой ни копеечки И ни грошика нет. Все течет, все меняется, Он валет козырной, И ему улыбается Даже городовой. Припев Фортачи да карманники, Щипачи да майданники, С шантрапой молдаванскою Ювелирам хана. Налейте же Бенечке, Леве, Моне и Сенечке, Все на свете нам семечки, Все вокруг трын-трава.

Мирамис: ДАНТЕС И «МЕРСЕДЕС» (Мотив «Амо») Жил когда-то в далеком Марселе Мальчик Эдик по кличке Дантес, Накопил он себе еле-еле На роскошный крутой «мерседес». Блин, какая была «шестисотка», Всем на зависть она хороша, Не машина, а просто красотка, Говорили его кореша. Плавал Эдик в открытое море И в штормягу держал он штурвал, Он не ведал ни слез и ни горя, В общем, жизни парнишка не знал. Кореша его ссучились, гады, Настучали, в натуре, в ЧК, И донос накатать были рады, И не дрогнула гадов рука. И Фернан с паразитом Дангларом, И примкнувший паскуда Кадрус Снились в камере Эде в кошмарах, Хоть парнишка был вовсе не трус. Строгий прИговор вынесла тройка, Подписал его сам прокурор, И на нары сменил парень койку, Как задумал продажный Вильфор. Замок Иф хуже даже Бутырки, Хуже нашей Таганки родной, Но в стене Эдик выкопал дырку, Его встретил монах с бородой. Объяснил ему все про интригу, Как попутал завистников бес, У тебя, мол, баланда и фига, А у них дорогой «мерседес». Тот монашек оставил на воле Клад, где баксов зарыт миллион, Может, два, может, три, может, боле Завещал его Эдику он. Вертухаи про это не знали, Самый главный начальник не знал, Прозевали, проспали, просрали, И Дантес из тюряги удрал. Он купил себе титул дворянский, Монте-Кристой назвал себя сам, И Фернан, оглоед каталанский, От него получил по мозгам. Замочил он в сортире Данглара И Кадрусу он вставил пистон, Чтоб не ездили сволочи даром На его «мерседесе» крутом. И в «МК» заявился с кассетой, Ой, что там вытворял прокурор! Все французы узнали про это И сынишка Вильфоровский - вор. Открестился от папы мальчонка, Дескать, жить мне с тобой западлО, И Вильфор, заломивши ручонки, Себе выстрелил прямо в мурло. Так, намылив обидчикам холку, Отомстил он за свой «мерседес» И с крутой длинноногою телкой За бугор закатился Дантес. В жизни много подставы и дряни, Стукачей, палачей и дерьма, Очень складно об этом в романе Написал Александр Дюма.

Мирамис: МОН ЖЕНЕРАЛЬ (Мотив похож на «Трубача») Подражание М. Щербакову О, мон женераль, я служить вам готова, О, мон женераль, мой избранник-герой, О, ну почему наша жизнь так сурова? В бой! Vive l’empereure! Я иду за тобой! Ах, мой адъютант, славный воин-рубака, Ах, милый обманщик, секрет твой раскрыл, Женщина ты, а впереди лишь атака, Хватит ли сил, юный храбрец, хватит ли сил? О, мон женераль, ни к чему эти речи, Сердце Афины Паллады бушует в груди, Мне не страшны канонада с картечью, Верю, фанфары победы нас ждут впереди. Ах, мой адъютант, я любуюсь тобою, Алые губы и мягкие кудри, как шелк, Этой любви, mon cher ami, я не стою, Вся моя жизнь — только сраженье и полк. О, мон женераль, я покой ненавижу, Лишь поле брани и битва удачу сулит, Счастлива я, мон женераль, если вижу Вас, где бог войны грозный Арес пролетит. Ах, мой адъютант, ну подойди ко мне ближе, Твой генерал ранен Амура стрелой, Может быть, новый рассвет я уже не увижу, Ночь, только ночь нам осталась с тобой. Утро. Атака. И конница мчится Мюрата, Коротко охнув, на землю упал генерал, Пулей пробито отважное сердце солдата, И адъютант, как подкошенный, рядом упал. О, мон женераль, кто эти странные люди? Лики сияют и крылья у них за спиной... Ах, мой адъютант, что нам грохот орудий, Мы обрели вечный приют и покой.

Мирамис: ПРО ЖОРУ-КОММИВОЯЖЕРА (Мотив «На Дерибасовской открылася пивная») У тети Сони был сынок любимый Жора, Избрал профессию он коммивояжера, И ездил Жора на шикарном лимузине, И одевался в самом лучшем магазине. Носил наш Жора белоснежную панаму, Халат с кистями и роскошную пижаму, Жилет пикейный и крахмальные сорочки, Пиджак английский и без дырочек носочки. Имел авто и даже личного шофера, И млели девочки от Жоры-ухажера, Одеколон носил с собою в бонбоньерке, К портному модному ходил он на примерки. Но вот однажды повстречалась Жоре Роза, Ее папаша был биндюжником с извоза, Влюбился Жорик, как Ромео в ту Джульетту И покупал ей элегантные корсеты. Но разлюбила Роза коммивояжера И тело пышное свое дала шоферу, Потом заезжему налетчику и вору, Потом маркеру, режиссеру и актеру. Насчет морали Жора был ужасно строгий, Переломал шоферу Жора руки-ноги, Шмальнул из шпалера занюханного вора, И между делом шлепнул лысого маркера. И режиссер лежит скучает в лазарете, Актер глядит в окно в больничном туалете, Они глотают, как прописано, касторку И неприлично выражаются за Жорку. А он смеется и гуляет с крошкой Дорой, Оставив Розу на облезлого монтера, Сорит деньгами и направо и налево, Чтоб его Дорочка была, как королева. Скажите, девочки, как встретите вы Жору, Что Роза бедная не вынесет позора, Что у ней рваные чулочки и бюстгальтер И от изжоги очень спортился характер. Вот как наказана была красотка Роза, Она узнала, что такое жизни проза, Она страдает от поноса и запора И вспоминает Жору-коммивояжера.

Мирамис: МИШКА -КАЗАЧОК На мотив народных аесен Юбочка в оборочку, Звонкий каблучок, Полюбил молодочку Мишка-казачок. Девица-красавица, До полу коса, Дюже Мишке нравится Юная краса. Легкую как перышко На руки возьмет, Во широко полюшко Любушку свезет. Светят ясны оченьки Звездами в ночи, И холодной ноченькой Губы горячи. Над станицей стелется Голубой туман. Вьюга да метелица, Снежный ураган. Сладится да слюбится Скоро сватовство, Что желалось - сбудется В ночь под Рождество. Годы пролетели, Точно ночь одна, Вместе поседели Мишка и жена. Сидя на завалинке, Древний старичок, Греет ноги в валенках Мишка-казачок. Рядом старушоночка Ветхая сидит, Смотрит на миленочка, Смотрит и молчит. Намывает кошечка Дорогих гостей, Постучат в окошечко Дети их детей. Юбочка в оборочку, Звонкий каблучок, Внученька-молодочка, Внучек-казачок.

Мирамис: ЗИНАИДА, ЗИНКА Зинаида, Зиночка, Тонкая тростиночка, Глазки как фонарики, Золото волос, Я купил для Зиночки Два воздушных шарика, Эскимо для Зины-Зиночки принес. Зинаида-Зинка, Девочка с картинки, Платье с пелеринкой, Тонкий каблучок, Для любимой Зинки Я купил ботинки, Только не нашел хрустальный башмачок. Зинка-Зинаида С фраером из МИДа Закрутилась Зина, Словно карусель, Поматросит - бросит, И тебя не спросит, И толкнет, скотина, Зинку на панель. Я ж ему, заразе, Выбью оба глаза, Зуб на зуб помножу, Проломлю хребет, Я ж ему, паскуде, Рожу растворожу. Обеспечу встречу ночью тет-а-тет. Зинаида, Зинка, Куколка-блондинка, Бабочка ночная, Крылья обожжешь, С кем гуляла, Зина, Знает вся малина, И засадят гаду в сердце острый нож. Зинка моя, Зинка, Что же ты, кретинка! Я сижу в тюряге, Мне мокруху шьют, Справили поминки По тому стиляге, Мне за это дело Десять лет дают. Зинаиду-Зиночку, Легкую пушиночку, Стройную фигурку Юрка не забыл. Ты дождися Юрку, Хулигана-урку, За любовь свободой Юрка заплатил.

Мирамис: ПРЕДАНЬЕ СТАРИНЫ ГЛУБОКОЙ ( Мотив «Тучи над городом стали») В городе тихом уездном, В скромной семье трудовой Помер чиновник болезный, Дочек оставив с вдовой. Старшая дочка Алина Отчий покинула дом, Стала она балериной, Примой в театре большом. Младшенькой дочери Маше Минул семнадцатый год, Не было девушке краше, Ахал уездный народ. Девушку гложет кручина, Не с кем идти под венец, Сваху послал к ней купчина, Старый богатый вдовец. Музыка в парке играла, Маша пошла со двора, В парке она увидала Сына купчины - Петра. Только заметил он Машу, Сердце забилось в груди, Кинулся в ноги папаше, Батюшка, не осуди! Вишь, что бесстыдник надумал! Прочь от невесты отца! Старец от ярости плюнул, Вышвырнул сына с крыльца. Темною ночью морозной, Петя за Машей бежит, Им улыбаются звезды, Небо их благословит. Вот добрались до столицы, Где проживала сестра, Плакали вместе сестрицы Ночь напролет до утра. И поспешила Алина В Зимний дворец поскорей, Матушка Екатерина Благословила детей. В город уездный далекий Скачет с депешей гонец, И государыни строки Старый читает купец. «Для просвещенья и славы Жертвовать всем мы должны, Нашей любимой державе Верные слуги нужны. Сын твой отмечен царицей, Он при дворе станет жить, Будет он императрице Верой и правдой служить. Дом у них - полная чаша, Вместе супруги везде, Счастливы Петя и Маша И благодарны судьбе». Маша живет и не тужит, Маша сквозь пальцы глядит, Как государыне служит Новый ее фаворит...

Мирамис: КАК АУКНЕТСЯ... Девочку назвали Виолеттой, Девочка красивою росла, Ни вина ни даже сигареты Виолетта сроду не брала. Школьницей училась на отлично, Слушалась она учителей, Слов не говорила неприличных, Всех была добрее и милей. Вот пошла девчонка на работу, Парикмахершей она была, Стригла-брила в будни и в субботу, И однажды сумочку нашла. Там ключи и кошелек набитый, Паспорт и билет на самолет, Ей бы взять себе, и шито-крыто, А она в милицию идет. Руку жал ей сам начальник строгий, Виолетту очень он хвалил, Проводил ее он до порога, Телефон девчонки попросил. Позвонил он ей через неделю, Пригласил чин-чином на балет, Все ее подружки обалдели, Увидав его мотоциклет. Полюбил начальник Виолетту За ее цветущую красу, И гулял он с нею до рассвету В подмосковном ласковом лесу. Год прошел, и сын у них родился, Черноглазый славный мальчуган, А начальник погулял да смылся, Как простой дворовый хулиган. Виолетта плакала ночами, Вырастила мальчика одна, Дед и бабка на нее ворчали, Что она начальнику верна. А у пацана ума палата, Проявил он в бизнесе талант, Приносил он в долларах зарплату И удачлив был как коммерсант. Едут они как-то на «линкольне» И столкнулись с ветхим «жигулем», Виолетта вскрикнула невольно, Увидав мужчину за рулем. Погляди, сынок, ведь это ж батя! Слава тебе, Господи, живой! За ремонт машины мы заплатим, Отвезем родимого домой. Сын сует зеленую бумажку, А отца не видит и в упор, И заплакал бедный старикашка, Прочитав в глазах немой укор. И сказал сыночек Виолетте, Я ему согласен помогать, Только, мама, ни за что на свете, Я его отцом не стану звать. Есть у старика теперь домишко, БМВ и вкусная еда, Только ни жены и ни сынишки Нету и не будет никогда.

Мирамис: ВСТРЕТИЛАСЬ МНЕ БАРЫШНЯ Барышня, барышня, видно, вы нездешняя, Чтой-то я вас, барышня, прежде не встречал, Вишь, какая шляпка-то на тебе потешная! Ах, оставьте, сударь! Право, вы нахал! Барышня, барышня, локон белокурый, Белая, румяная, щечки - маков цвет... Вижу, вы считаете меня круглой дурой. Не на ту напали. Вот и весь ответ. Барышня, барышня, экая красавица! Глазоньки лазоревы - чистый купидон! Мне все ваши глупости оченно не нравятся, Шли бы себе, сударь мой, вы отседа вон. Барышня, барышня, ох вы и проказница, Барышня, барышня, стройный тополек! Надоел! Ну, пес с тобой! Мне какая разница? Лишь бы был червончиков полный кошелек! Барышня, барышня, жизнь моя пропащая, Я в тебя влюбленный, как огонь горю! Я девица честная, даром что гулящая, И за трешку щедро лаской одарю. Барышня, барышня, что же это деется, Ты ж, как солнце ясное в небе, хороша... Ишь, мужчины подлые, на любовь надеются, А в пустых карманах нету ни гроша! Эвона, глядикося, офицерик ладный, Едет на пролеточке, шпорами звенит. Кивер на нем новенький и мундир парадный, Этот не обманет, отблагодарит. Ну, прощайте, барышня, прощевайте милая, Вы не сумлевайтеся, я не пропаду, Ждет меня супружница до смерти постылая, Помашу вам ручкою и домой пойду...

Мирамис: НЕ В ДЕНЬГАХ СЧАСТЬЕ Полюбил я ее, неразумную, А она холодна, точно лед, И, терзаемый страстью безумною, Под окошком бродил целый год. Пел ей песни шальные, кабацкие, Портвешком заливал свою боль, Посвящал ей романсы дурацкие И на раны себе сыпал соль. Вот однажды, как зюзя, нарезался И последние грОши пропил, Мой жигуль в мерседесину врезался, И ко мне бандюган подвалил. Сунул в рыло холодное дуло, Непечатное чтой-то сказал, Мафиозная злая акула, Я таких только в кинах видал. Ну, короче, хана да и только, Вдруг бандюга убрал пистолет, Увидав фотографию Ольки, Без которой мне счастия нет. И тогда тот блатарь-паханюга Меня к сердцу, как брата, прижал, У него была тоже подруга, И он чувства мои уважал. Говорил он: "Браток, ну их к бесу, Баксов много, а жизнь коротка, Забирай ты мою мерседесу, Мы с тобой кореша на века. С ветерком подкати к своей крале, Подарю вам "зеленых" фургон, А соперники будут - завалим. Для блатных мое слово - закон". И теперь я крутой, фу ты, ну ты, Круче даже яиц Фаберже, Вилла, яхта и море валюты, На стенах Пикассо и Леже. А она равнодушна, как прежде, На хрена ж мне пентхаус пустой? Я от этой тоски безнадежной Не женатый и не холостой. В этой песенке нету морали, Хэппи-энда, увы, не видать, Если сдуру откину сандали, Приходите меня поминать...

Мирамис: Про берна из таверны, влюбленного капитана и легкомысленную мамзель (исполняется под гитару, в ритме капуснических вольных подвывов) В городе портовом есть таверна, Где гуляют наши моряки, Танцевала там хозяйка берна, Знойная красавица КикИ, И в нее влюбился, как мальчишка, Капитан фрегата «Посейдон», Под ноги хорошенькой малышке Алых роз кидал он миллион. Стройная и гибкая, как серна, Так ему сказала: «Капитан! Привезите «девушку» для берна Из далеких незнакомых стран». Не нужны афганки, далматинки, Филы и бурбульки не нужны, Берночку, девчоночку с картинки, Раздобыть вы будете должны. Капитан отправился в Солерно, Новый Свет, Марокко и Судан, Псов полным-полно, да нету берна, И заплакал горько капитан. Встретил он в Париже Жюля Верна, Друга своих юношеских лет, «Поезжай в Швейцарию за берном», - Дал ему фантаст такой совет. И в лугах альпийских изумрудных, Где пасутся тучные стада, Ты увидишь много бернок чудных, И тебе плясунья скажет «Да!» Вновь играет музыка в таверне, И плясунья сводит всех с ума. Дверь открылась: на пороге берны: Дочки и лохматая мамА. «Где мой капитан?» - КикИ вскричала, Но молчит угрюмо океан, И бежит плясунья до причала, Но ее не слышит капитан. Счастлив пес. В истерике девица, Капитан покинул старый порт, На КикИ раздумал он жениться, Без нее взошел к себе на борт. Вот наказ капризницам-невестам: Фокусы оставьте «на потом», После свадьбы мужу скажешь: «Место!», Но не препирайся с женихом!

Мирамис: ПАМЯТИ ТАИРОВА Жил в очарованном замке Коппелиус, Звезд повелитель и сказочник славный, Единорог его белый Корнелиус, Плут Арлекин и Петрушка забавный. Свита волшебная и царедворцы Пили нектар и вкушали амброзию, В парке гуляли толпой стихотворцы И беллетристы нас тешили прозою. Бал! Маскарад! Домино с капуцинами, Шутки и смех в павильоне Армиды, Где одалиски шалят с сарацинами, Пляшут атланты и кариатиды. …Нет больше Зигфрида. Нету Одетты. Нет Берендея и Леля с Купавой, Брошено в грязь покрывало Пьеретты, Нимфы умолкли. Поникли дубравы. Школа злословия! Ты победила! Изморозь. Слякоть. Пронзительный холод. Серо. Промозгло. Бездарно. Уныло. Рухнул разрушенный сказочный город. Чернь улюлюкает на пепелище, На площадях вопиет: «Vade retro!» Топает. Бесится. Гикает. Свищет, Плюнув в мечту, унесенную ветром.

Мирамис: АКТРИСЕ Ты женщиной была обыкновенной, Но появился твой Пигмалион, Запечатлев твой образ незабвенный, Мерцающе-загадочный, как сон. Сошедшая с полотен Фрагонара, Похожая на розовых фламинго, Ты стать могла бы музою Ронсара И покорить великого Доминго. Ты так похожа на праматерь Еву, Что даже сам Создатель не поймет, Зачем ты простираешь руки к древу, Стремясь сорвать познанья горький плод. Ах, что за наслажденье для эстета Увидеть флер, таинственно-туманный, Рождающий в фантазии поэта Страну любви, обманчивой и странной.

Мирамис: КАРТИНКИ С ВЫСТАВКИ Я от стены к стене брожу, И, красотой завороженный, Миры иные нахожу, И в созерцанье погруженный Ищу минувшего следы, Полузатерянные нити, И знак судьбы и знак беды В переплетении событий. Столетий пыль и даль веков, Мечту, фантазию, загадку, И отблеск дальних маяков, И тень, мелькнувшую украдкой, Когда-то модного поэта - Любимца муз, кумира дам. О наслаженье для эстета Увидеть Лувр и Нотр-Дам, И Эсмеральду с Квазимодо, И утонченную породу Манерных сомовских маркиз. Этюд. Набросок. И эскиз. И пиршество волшебных красок, И тонкий черно-белый штрих, И хохот карнавальных масок, Пьеро витиеватый стих. Здесь все так свеже, живо, ново, И акмеизм, и футуризм, И рвущий ржавые оковы Российский неореализм. Зовут - не странно ли? - сенсеем Учителя ученики. Восславим ямбом и хореем Плюмажи, фижмы, парики, Эрота милые забавы, И изумрудные дубравы, И флейты сладостный мотив, Восторженный речитатив... Пусть Мастер - Мастер настоящий Напишет свой фотороман, Роман блистательно-изящный, Где рядом правда и обман, Где мир, как это ни банально, Спасти стремится красота, Где нет уродов виртуальных, А жизнь прозрачна и чиста, Как будто в первый день творенья... Здесь веселится стар и млад, Цветет вечнозеленый сад, Продлись, счастливое мгновенье, Ведь рукописи не горят!

Мирамис: Подражание Владимиру Высоцкому Разговор у телевизора. Передача «Гордон» Ой, Вань, глядикось, теоретики, Нет, я ей-богу закричу, Чавой-то там про энергетику, Я, Вань, послушать их хочу. Ты, Зин, уж лучше бы заткнулася, Иди смотри свой сериал, Вчерась во сколько ты вернулася? Смотри, чтоб я не осерчал. Ой, Вань, болтают про диффузию, Ну до чего же, блин, умны, Купи мне завтра глобус Грузии Али еще какой страны. Ты, Зин, давно, видать, не плакала, Давно тебе я не врезал. Чаво ты там про глобус вякала? Молчи, зануда, я сказал! Ой, Вань, купи поди молекулу! Я приколю ее на грудь. Марея уж поди скумекала, Уже купила где-нибудь. Во, блин, опять закукарекала, Опять покою не видать! На кой сдалась тебе молекула?! Ты ж не какая-нибудь б--дь! Ой, Вань, ей-ей, помру от лектора, Он лысый, прямо как Ильич! Похож на нашего директора, И морда будкой, как кирпич. Ты, Зин, должно быть, с дуба рухнула, Он не похож на Ильича! Куды, скажи, зарплату ухнула? Ей-богу, врежу сгоряча! Ой, Вань, прохвессор выражается, Ну это ж просто стыд и срам! Какой-то лямбдой матюгается. Не веришь? Ну, послушай сам. Ты, Зин, рехнулась окончательно, Да разве ж это матюки? Сидела б слушала внимательно, Что брешут эти м--аки. Ой, Вань, гляди-ка на доцентиков, Ну до чего же хороши! А у тебя друзья все пентюхи, Ни антиресу, ни души. Ну все, зараза, ты допрыгалась! Я муж тебе али не муж? Щас придушу, чтобы не дрыгалась И не молола чтобы чушь! И вообче, ты знаешь, Зин, С тобой связался, как кретин, Я лучше буду жить один, Покеда, Зин!

Мирамис: ЛИЛИ-МАДЛЕН. ПЕЧАЛЬНАЯ ПЕСЕНКА (Мотив - вариация на темы Оскара Строка) Лили-Мадлен, ты помнишь этот ужин, Нам шансонье пел песенку-ретро, Но ты сказала: «Поль, ты мне не нужен», И я ушел, терзаясь, из бистро. Тебя я встретил как-то в Мулен Руже, Ты флиртовала с юным богачем, Но он, клянусь, твоим не станет мужем, Он злой судьбой на гибель обречен. Упал юнец, и ты над ним рыдала, Меня схватил недремлющий ажан, В крови юнца сверкала сталь кинжала, Меня кляли десятки парижан. И вот ведут меня на гильотину, Все позади, лишь только мрак и тлен, Юдоль земную я сейчас покину Из-за тебя, моя Лили-Мадлен. А ты, приняв страдальческую позу, Опять сидишь в юбчонке до колен, И сыплешь пепел сигаретный в розы, Моя коварная Лили-Мадлен. Ты выйдешь замуж за юнца другого, О как опасен глаз прекрасных плен! Прошу тебя, не осуждай сурово, Я так любил тебя, Лили-Мадлен!

Мирамис: ГУВЕРНАНТКА, или МЫЛЬНАЯ ОПЕРА А-ЛЯ РЮС (Мотив «Александра, Александра...») Гувернантка, гувернантка, В генеральский дом пришла, Дочь французской эмигрантки Там приют себе нашла. Учит Колю по-французски, Учит Катю танцевать, В белоснежной скромной блузке Ходит с детками гулять. Рождество и елка в доме, К ним приехал старший сын, Черноусый, чернобровый, Черноглазый господин. Блещет бал, танцуют пары, Вдруг скандал, за ним - дуэль, Сын стреляется с гусаром Из-за глаз мадмуазель. Что за прихоть, что за шалость! Что за страшный моветон! Позабыв любовь и жалость, Гувернантку гонят вон. Побрела она, бедняжка, Голодать и холодать, Приходилося бродяжке Подаянье принимать. Извести себя решила И молилась у реки, Вдруг Луизу обхватили Две надежные руки. Не мошенник, не грабитель, Не бессовестный нахал, Гимназический учитель Ей спасенье предлагал. И сыграли они свадьбу, И вино лилось рекой, И уехали в усадьбу К его матушке родной. Повернулась жизнь изнанкой К генеральшиной родне, Интриганку-содержанку Сын завел на стороне. Коля двоечник отпетый, Катя маменьке дерзит, На детей управы нету, Генеральша говорит. С молотка ушло именье, Генерал играл и пил, Накануне разоренья Пулю в лоб себе пустил. Гувернантка-иностранка Мимо паперти идет И несчастной оборванке Медный грошик подает. Разрыдалась генеральша И узнала госпожу, А о том, что было дальше, Я вам после расскажу...

Мирамис: ЛЮТИКИ-ЦВЕТОЧКИ Ах, какие лютики-цветочки, Собирали с милой на лугу, Без тебя, мой ангел, мой дружочек, Жить на белом свете не могу. Жили мы с тобою по соседству, Домик твой стоял невдалеке, Беспечальным было наше детство В деревушке на большой реке. Грянул год четырнадцатый страшный, Я ушел Отчизну защищать, За поля, луга, леса и пашни, За царя и за Россию-мать. За геройство дали мне награду, Получил георгиевский крест, Письма твои были мне отрадой, Весточки с родных, любимых мест. Был в плену, бежал и жив остался, И к тебе, голубка, я спешу, За Россию храбро я сражался, И об этом я тебе пишу. Получил я отпуск на неделю, Ты еще немного подожди, Обвенчаться раньше не успели, Не беда, у нас все впереди. Вот ответ приходит от Любаши, Мол, прости-прощай, моя любовь, Разошлись пути-дороги наши, Никогда не встретимся мы вновь. Выдали меня помимо воли За седого старого вдовца, Видно, уж такая моя доля - Слезы лить до смертного конца. Плачь не плачь, слезами не поможешь, Любушка-голубушка моя, Понапрасну ты себя тревожишь, Грусть-печаль в душе своей тая. Пережил я горькую утрату, И опять окопы да стрельба, Раны да больничные палаты - Русского солдатика судьба. С той поры немало лет минуло, На гражданской чудом уцелел, Сколько наших вечным сном уснуло, Скольких бог войны не пожалел! Я теперь в далеком Бухаресте, В ресторане Лещенко Петра, Он поет для эмигрантов песни С ночи и до самого утра. У меня растут сынок и дочки, Любят они слушать перед сном, Про тебя и лютики-цветочки, Про Россию и про отчий дом...

Мирамис: ИСПОЛНЕНИЕ ЖЕЛАНИЙ Шел я лесом, шел я речкой, Встретил странных человечков, Вроде люди и не люди, Метр с кепкой ихний рост, И летят они на блюде, На летающей посуде, И лопочут на талмуде, И садятся на погост. На кладбИще приземлились, Даже не перекрестились, Их старшой глядит сердито, Озирается окрест. Рожа, точно у бандита, Но, видать, что эрудиты, Вишь, летают, паразиты, На посудине и без. Подошел, сымаю шапку, Жму зелененькую лапку, Говорю, что прозываюсь Афанасий Иванов. Тут они повеселели И на лысину мне сели, Гимн космический запели, Мол, обычай наш таков. Разговор веду толково: Как у вас? У нас хреново. Выпить нету, бабы суки, И в отечестве бардак. Их старшой пожал мне руку, Дал диковинную штуку, Про волшебную науку Толковал мне, что и как. Говорит он, штука эта, Чтой-то вроде амулета, Исполняет все желанья, Все, что в голову взбредет. Хочешь - будешь ты министром, Или брачным аферистом, Или главным коммунистом, За которым прет народ. У меня желаньев море: Жить в почете и фаворе, Чтобы трескать на фарфоре, И у баб иметь успех. Чтоб жена мне ноги мыла Чтоб поила и кормила, Чтобы денег не просила, И любила больше всех. Тут тарелка улетела, Я и принялся за дело, Дунул, плюнул, гикнул, крикнул, Мол, работай счастья для! Только я удачу кликнул, Как скукожился и сникнул, Превратился и не пикнул В пуделишку-кобеля. И теперь я счастлив очень, День и ночь жена хлопочет, Моет лапы мне и брюшко, Как с прогулки прихожу. Сплю на шелковой подушке, А супругины подружки Чешут ласково за ушком Если только прикажу.

Мирамис: КАК ЭТО БЫЛО У нас в полку был интересный случай, Мы пили пунш, играли в преферанс, В собраньи офицерском наш поручик Раскладывал судьбы своей пасьянс. Ухаживал поручик за актрисой, За фигуранткой вздорной и пустой, Он был похож на душку Арамиса, С гусарско-мушкетерскою душой. Его маман, богатая графиня, Рвала седые букли парика, Актерки дерзкой проклинала имя И костерила сына-дурака. И, точно помешавшись от досады, Графиня в Мариинку пробралась, Подсыпала в стакан актерке яду, Чтоб страшной местью любоваться всласть. Актерка же, объята подозреньем, Устроила с истерикой скандал, И вот о том коварном преступленьи Узнал ее любовник-генерал. Пошел он к императору с докладом И сообщил, что старая карга, Как тень отца ГамлЕта ходит с ядом, В Сибирь старуху! К черту на рога! Разгневался ужасно император, Он пестовал балетный свой гарем, И вот уже иркутский губернатор Надел графине каторжный ярем. Поручик из полка тотчас же вышел, Связался он с эсеровским кружком, О нем теперь весь Петербург наслышан, Он бомбу бросил где-то под мостом. На каторге старуха не зевала, Народ будила, к топору звала, И вскорости Россия вся узнала Про ихние кошмарные дела. Бежала она с сыном за границу, Там ждали их Плеханов и Ильич, И про царя и даже про царицу Они толкали неприличный спич. Распутин Гришка пьянствует без меры, Германцы нам покоя не дают, Пьют горькую в окопах офицеры, А в Цюрихе серп с молотом куют. А что ж актерка? Ей-то что за дело? Великий князь ей дарит миллион, Ласкает император ее тело, Забыв про долг, империю и трон. Вот так страну великую просрали, Вот так порядка нет уж сотню лет, А прочее историки наврали, Как приказал Центральный Комитет.

Мирамис: СЫН ДЖОНА ГРЕЯ Песня про Грея Джона С детства нам всем знакома, Но продолженье Про приключенья Было нам неизвестно, Знать очень интересно, Что стало с ним потом. Как-то в большом отеле Джон Грей увидел Мелли, Мелли-певичку, Резвую птичку, Джон Грей в нее влюбился, Сразу на ней женился, У них родился сын. Сына назвали Томми, Был он похож на Джонни, И все ковбои Нянчили Томми, Парень подрос что надо, Пас лучше всех он стадо, Ловко кидал лассо. Ездил он на мустангах, А вечерами танго С юной шалуньей Плясал в салуне, Были они в ударе, Все восхищались парой, Нежной, как голубки. Вдруг распахнулись двери, Входит громила Джерри, Пьяный и грязный, Злой, безобразный. Крикнул, мое здесь место, Вместе нам будет тесно! И достает кинжал. Шум поднялся ужасный, С Джерри шутить опасно, Но Тома Грея Нету храбрее. Томми кольт вынимает, Джерри он убивает, Тому сам черт не брат! Джонни, узнав про это, Выхватил пистолеты, И все бандиты Разом убиты, Джонни и Томми Греи Город спасти сумели, Руку им жал шериф. Мелли их обнимала, Мелли их поздравляла, Вынесла рому Джону и Тому, Виски и джин шотландский С сигарою гаванской Мелли им подает. И после той победы Все миновали беды, А Тома Грея Ласками греет Маленькая плясунья, Та самая шалунья, С кем танцевал тангО. Том повенчался с нею, Внук родился у Грея, Смелый, как Джонни, Ловкий, как Томми, Парня назвали Ронни И подарили пони, Новый растет ковбой!

Мирамис: ДВА БРАТА (Мотив «Случай в Ватикане») Этот случай был в городе Ровно, Помер знатный старик генерал, Поделил он наследство неровно, Младший сын получил капитал. Старший сын был гуляка изрядный, Пил мадеру и в карты играл, Он носил черный смокинг нарядный, Ездил в смокинге энтом на бал. Невзлюбил он родимого брата, Злая зависть душила его, Совершил он большую растрату И ограбил купца одного. Посадили злодея в темницу, Младший брат адвокатов нанял, За Плевако послал он в столицу, Гонорар ему тысячный дал. Год прошел, и подлец на свободе, Только дома его не видать, Он в борделях все время проводит, Разоряя несчастную мать. До зеленого змия допился, Так и глушит, скотина, вино, На гулящей девице женился, Опустился на самое дно. Обокрал он святую обитель И монашку одну совратил, Сукин сын, паразит и растлитель, Он дворянскую честь позабыл. А пока он буянил да грабил, Брат сиротский построил приют, Свое доброе имя прославил, Дал детишкам тепло и уют. Началась революция вскоре, Брат на брата войною идет, Море крови, народное горе, А распутник гуляет да пьет. Вот монашка оставила келью, Милосердною стала сестрой, Благородной движимая целью Провожала солдатиков в бой. В лазарете она увидала Капитана. Он тяжко стонал, Залечила тяжелые раны, Он ей мужем невенчанным стал. Вы, граждАне, конечно, понЯли, Капитан был брательник меньшой, Про старшого им после сказали, Красной армии был он связной. Дали шашку, коня вороного, Галифе и большой револьвер, В поле встретил он брата родного, Брат меньшой был лихой офицер. Вспомнил красный про детские годы, Отчий дом, старый сад-палисад, И церквушки высокие своды, И расплакался красный солдат. Он раскаялся в ту же минуту, На колени пред братом упал, И в годину горчайшую смуты В Белой гвардии он воевал. Уходили на Дон офицеры, В Добрармию братья пошли, За царя, за отечество, веру В чистом поле они полегли. Ох, вы люди, ох русские люди, Вы подайте мне грошик-алтын, Вашу милость Господь не забудет, Я несчастной монашенки сын. Я не знаю, кто был мой родитель, Мне про то не поведала мать, Возвернулась старушка в обитель, Перед тем как пойти помирать. Стал быть, я из дворян благородных, Так подайте же грошик-другой, Помолюсь за родитилев рОдных, За души ихней вечный покой.

Мирамис: РАЯ С РИШЕЛЬЕВСКОЙ ИЯПОНЧИК Здравствуй, Рая, дорогая детка, Что же ты гуляешь с малолеткой, Я ж того пижона покалечу, Чтоб на утомлять напрасно речью. Я готов отдать тебе полцарства, А он ишачить будет на лекарства, И его папаша Соломончик Вспомнит, кто здесь поц, а кто Япончик. Я сегодня злой, как этот фурий, И в моей душе бушуют бури, От любовной страсти я сгораю, За тобой скучаю, дорогая. Мы вдвоем тудой-судой пройдемся И по Ришельевской прошвырнемся, И заглянем в греческий подвальчик, Чтобы выпить пильзеня стаканчик. Хочешь, детка, дыньку-таракуцку, Хочешь, Рая, новенькую блузку? Не сдались мне Роза и Маруся, Я тобой одною обойдуся. Хочешь на гастроль поедем вместе, Буду я жених, а ты невеста, Хочешь покатаю на шаланде, Расскажу тебе о контрабанде. Но сказала Рая, хмуря бровки, Не нужны мне цацки и обновки, Я люблю молоденького шкета, Знойного, как в Африке, брунета. Я об чем тут речь не понимаю, Или ты сказилась, дорогая? Что тебе сопатый тот шибенник Без авторитета и без денег? А назавтра знала Молдаванка, Что Япончик заскочил до банка, И банкир отдал ему без звука Десять тыщ в мозолистые руки. А с того пижона-малолетки Сняли и штиблеты, и жилетку, Кепи, бруки, галстук и кальсоны Возле дома Мойши Шнеерсона. И пошел в костюме он Адама, И смеялась вся Одесса-мама, Раечке Япончик дал отставку И фалует рыженькую Клавку. Рая при пикОвом интересе, Скучно ей в красавице Одессе, Стала она жирною, как пончик, И не хочет Раечку Япончик. И от Ришельевской до лимана Не было печальнее романа, Рая не гуляет по аллее, А сидит себе с помытой шеей.

Мирамис: МАРУСЯ НЕ ТРАВИЛАСЬ! Прошу, оставьте за Марусю разговоры, Ее всегда любили фраера и воры, Маруся наша и не думала травиться, Папаша Мендель Крик хотел на ней жениться. Потом у них чегой-то не сложилось, Но все ж таки она не отравилась, Маруся скоро бандершею стала, К ней бегал Дюк, сошедши с пьедестала. Ходил к Марусе сам градоначальник, Хоть был большой зануда и молчальник, Ходили к ней всегда артисты оперетты, Налетчики, матросы, воры и поэты. Захаживал к Маруське весь «Гамбринус», И Мотя Штырь и рыжий Яша Пиндос, И доктор Брохес, частный стоматолог, И Лазарь Моисеич, модный гинеколог. Потом, когда у нас случилась заварушка, Марусечка купила на Привозе пушку И покалечила нахала-комиссара, Чтоб ее девочек не пользовал задаром. Ей не хотелось сдохнуть в трибунале, Хоть за Марусей там большевики скучали, Она уехала с французом-интервентом, А он, шлимазл, оказался импотентом. Марусечка, конечно, жутко огорчилась, Но не повесилася и не отравилась, А скорешилася с зуавом-капитаном И пела песни по парижским ресторанам. Ее любили очень слушать эмигранты, Князья, графья и, между прочим, коммерсанты, Она там быстро нахваталася бонтону, И поступила на минуточку в Сорбонну. Короче, я сказать теперь вам не боюся, Была в Париже страшно счастлива Маруся, Она там ручкалась с самой мадам Шанелью И завязала окончательно с панелью. Та штоб я сдох! Я не брешу, клянуся! Ведь же я сын единственный Маруси, А дочерей - так десять штук у ней родилось, Так что не верьте, что Маруся отравилась.

Мирамис: ПАРЛЕ ВУ ФРАНСЕ? У Антон Семеныча Неприятность нонеча, У Антон Семеныча дома раскосец. Сын - балбес с гитарою, С дочкою Тамарою, С тещей, дурой старою, Извели вконец. Нет Антон Семенычу Продыху до полночи, У Антон Семеныча грубая жена. Как собака лается, Только не кусается, Так и нарывается На скандал она. Не дает Семенычу Випить ни полстолечка, Ни рюмашки водочки, Пива тоже хрен. Вы, мол, с другом Толиком Оба алкоголики, Глазки, как у кроликов, Красные совсем. В общем, от отчаянья Он потопал в чайную, Там играла музыка. Песни пел народ. Вдруг глядит, французинка В пиджачке кургузеньком И юбчонке узенькой К столику идет. На Антона пялится, Нежно улыбается, Машет ему ручкою, Мол, парле франсе? И собой пригожая, Оченно похожая Всей своею рожею На Мишель Мерсье. Та мамзель французская Хочет мужа русского, Из себя исправного, Чтобы все при нем: Сила богатырская, Морда командирская, И чтоб был он, главное, Дюжим мужиком. После регистрации Зажили во Франции, Антуан прославился, Там ему почет. Он с Ле Пеном справился, Нации понравился, И вообще исправился - Лишнего не пьет...

Мирамис: ВОТ КАК БЫЛ Я МОЛОДЫМ,,, Вот когда был я молодой, Крутил роман с одной вдовой, Большою стервой, большою стервой, Ходил я, помню, сам не свой, Но был не первый, не второй, А двадцать первый, а двадцать первый. Она божилась и клялась, Что по любви мне отдалась, Она казалась такою нежной, А я ей верил и любил, И на руках ее носил, И жил надеждой, и жил надеждой. Промчались месяц или два И не поверил я сперва, Что разлюбила, что разлюбила, Ходила кругом голова, Я не повесился едва, Когда призналась, что изменила. Я стал работать, как битюг, Менял нечаянныйх подруг, Мне все до фени, мне все до фени, Но вот приходит бывший друг, Такой сундук, такой индюк, И говорит мне: «Прости, Евгений». Женился он на той вдове, Хоть был наслышан о молве, Не слишком лестной, не слишком лестной. Я, видно, тронулся умом, Зашиб беднягу топором, Нам было вместе на свете тесно. Я отсидел свой пятерик, Совсем седой, хоть не старик, Опять на воле крутил баранку, И вдруг, как будто в страшном сне, Вдова является ко мне, И я прикончил ее по пьянке. Вторая ходка, так растак, Кому пустяк, кому ништяк, А мне кадило, а мне кадило, Меня хрипатый кашель бьет, Чахотка кровь и силы пьет, И, видно, скоро сведет в могилу. И я скажу вам, пацаны, Когда вы в бабу влюблены, В ей не верьте до самой смерти. Ведь жизнь у каждого одна, Но не поднимешься со дна, Прощайте ж, черти, прощайте ж, черти!

Мирамис: ДВОЕ Две чашки кофейных. Неспешна беседа. Скучают два брошенных велосипеда. Друг с другом о чем-то болтают оконца В палящих лучах утомленного солнца. Ты режешься в теннис. Победа? Победа! Ты жди. Я к тебе непременно приеду. Положишь мне детские руки на плечи. Ты любишь? Конечно, я сразу отвечу. Мы вместе помчимся дорогою дальней. Дорогой счастливой. Дорогой печальной. Нас двое. А будет когда-нибудь трое. Мы в радости вместе. В заботах. И в горе. Ты чудо. Надежда моя и отрада. Я счастлив. И счастья другого не надо. Две чашечки кофе. Неспешна беседа. И наши забытые велосипеды.

Мирамис: НОРД-ОСТ Мать Россия плачет на погосте, О своих погибших детях плачет, Плачет о загубленных в Норд-Осте. Не стыдится. Боль свою не прячет. Припев Сколько пройдено скорбных верст, Ты прости нас, Норд-Ост, Норд-Ост, Все мы жертвы большой войны, Виноватые без вины. Страшно жить. И ездить на работу. Страшно дома. И в метро тревожно. Без противогаза, антидота Каждый день встречаешь как заложник. Боже мой! Как все казалось просто! Где-то далеко была война... За три дня страдания Норд-Оста Умерла в столице тишина. Мы молчим. Кричат лишь наши души. Мир не слышит наш прощальный «SOS!» Но идет по морю как по суше И стучится в каждый дом Христос... Припев

Мирамис: НАРИСУЮ ТЕБЕ Я МАЛЯВУ Нарисую тебе я маляву, А ты чиркни мне письмишко, Ты жена мне, а не шалава. Я люблю тебя. Даже слишком. На проклятой далекой зоне Я сижу и считаю денечки, Чтоб увидеть тебя, моя Соня, И сыночка. И нашу дочку. Ты вот пишешь: удрали с занятий Математикой наши детки. Ты скажи им: против понятий Получать плохие отметки. Ты скажи: за базар отвечаю (Все на воле кореши знают), А за вами очень скучаю, Каждый день ребят вспоминаю. А что эта училка - гнида, Распрекрасно я понимаю. Ни ума, ни души, ни вида. Как вернусь - в асфальт закатаю. И директору с завучем вместе Передай: ну, смотрите - вам жить, Чтоб до следующего ареста Моим деткам жить не тужить. Выду скоро и снова сяду, Мне тюряга как дом родной, Я ко всяким привык передрягам, Я по жизни мужик крутой. Я, конечно, бандит и урка, Ну а ты словно лебедь белая, Поцелуй за меня дочурку, Пусть растет бедовая, смелая. Накажи сынку, чтоб не баловал, Чтобы рос отцу в утешение, Чтобы мать свою не обманывал, Вот такое мое решение. Да еще, дорогая Сонечка, Я прошу, не гуляй с кем попало, И ментов поганых на коечку Не пускай под мое одеяло. А приспичит - все люди грешные - Приголубь адвоката модного, Чтоб не быть тебе безутешною, Охмури артиста народного. Так что ежели очень горестно, Ты погуливай потихонечку, Только чтоб от людей не совестно. Вот и все. Прощай, моя Сонечка.

Мирамис: СУДЬБА ПИСАТЕЛЯ В РОССИИ Вся семья - холерики, Я один флегматик. У жены истерики, Тесть мой маразматик. Теща с завихреньями, Сватья психопатка, И у всех явления Нервного порядка. Старший сын продвинутым Стап толкиенистом, Младший тоже сдвинутый, Ходит к адвентистам. Только эти фокусы Мне по барабану, Сочиняю опусы И пишу романы. Мне искать не надобно Прототип вампира, Вон их сколько рядом-то, Полная квартира! Я по жизни тормоз, А невестка Оля Вылитый прообраз Гоблина и тролля. Все в астрале шастают, На метле сигают, Третьим глазом хвастают, По ночам летают. Бабка сон космический Нынче увидала, Триллер эротический, Как она сказала. Будто бабка мается На Альфе Центавра, А за ней гоняется Стадо минотавров. А на кой старушке Эти минотавры? Бабушка - подружка Главного кентавра. Так с утра и дО ночи Слушаю их бредни, Замочить сородичей Я хотел намедни. Да раздумал. Спятили Не одни домашние, Все мои читатели Психи настоящие. Сбрендили издатели, И свихнулись критики, И видать, утратили Разум все политики. Лабуду убогую Публикуют радостно, Получаю много я, А на сердце пакостно.

Мирамис: НЕ ХОДИЛ БЫ ТЫ, ДЕД, ПО МИТИНГАМ Истинное происшествие из жизни автора (Подражание А. Галичу) Было время: с супругой Манею Посещали все партсобрания, А теперь вот сидим на лавочке И тетешкаем внучку Клавочку. Вдруг сосед бежит, ажник топает, Одолели, мол, черножопые, Понаехали отовсюдова, Мало племени нам Иудова. Я, как старый работник милиции, На партейную встал позицию. Помолчи, говорю, тля скандальная, У нас линия интернациональная. А сосед в ответ: ты рехнулся, дед! Вашей партии и в помине нет, А Зюгановы да Анпиловы По ней слезы льют крокодиловы. Скоро праздники будут ноябрьские, Приходи на площадь Октябрьскую, Соберутся люди идейные, И партейные, и беспартейные. Ну, приперлись, как было предложено, Митинг начался, как положено, Обосрали Горбатого с Ельциным, А потом Огарева с Герценом. Добрались до Петра Великого, Понавез, мол, с Запада дикого Моды гнусные, нравы чуждые, Нам в России на фиг не нужные. А потом монах бухнул в колокол, И Лукъянов топтался около, Все кричал: мы все православные, Для советских людей - это главное! А поблизости с коммунистами Тусовался Лимонов с фашистами, Все «Майн Кампф» всучить нам пыталися, Но не вышло. Мы отбрехалися. Бей жидов, кричат, с сионистами, И буржуев с капиталистами, Лиц кавказской национальности Истребляй безо всякой жалости! Обругали газеты продажные И начальство самое важное, Президента крыть побоялися: Там ментуры много собралося. А потом чумовая барышня Закричала: «Вперед, товарищи!» А чего вперед? А куды вперед? Без поллитры и не поймет народ. Я такого сраму наслушался, Как дерьма, простите, накушался, Да и Манька, гляжу, чтой-то квелая, Вся скукожилась, невеселая. Вдруг один мудак траспарант принес, Коммунистом де был Иисус Христос, Тут Марея моя расплакалась, Да за мужнину спину спряталась. Сань, а ну их к такой-то матери, На хрена мы время потратили? То ж не митинг, а бунт у Кащенко, Я домой хочу, милый Сашенька. И опять мы сидим на лавочке И тетешкаем внучку Клавочку, А на митинги не хожу давно, Полудурков там и без нас полно.

Мирамис: СТРАШНАЯ МЕСТЬ Ездишь ты, шалава, на «тойоте» И не тормозишь на повороте, А я на трамвае без билета Осенью, зимой, весной и летом. Просто все как дважды два четыре, Я живу в обшарпанной квартире С папой, мамой, дедушкой и братом На одну бюджетную зарплату. Я же не пахан и не налетчик, Слесарюга я водопроводчик, Починяю людям унитазы И тебе чинил, скажи, зараза? Мне по жизни многого не надо, И в гробу видал я ту Канаду, Где ты рвешь кленовые листочки, Где кругом буржуйские примочки. Я тебя любил светло и чисто, Как Зюганов любит коммунистов, Как Явлинский любит демократов, Как Госдума любит депутатов. Ты была девчоночкой хорошей И не продавалася за грОши, А теперь ты стала бизнеследи, И не узнают тебя соседи. Но скажу тебе я честно, Клава, О тебе идет дурная слава, Что с Саддамом, мать его, Хусейном Ты купалась голая в бассейне. С Ясером, паскудой, Арафатом Видели тебя в лучах заката, С Клинтоном плясала ты канканы На столе в нью-йоркском ресторане. Говорят, ты путаешься с мэром, И в Гайд-парке шлялась с Тони Блэром, И тебя застукали с Шираком, С Миттераном, Бушем и Бараком. Говорю тебе авторитетно, Отомщу я страшно и конкретно, И пока ты крутишь с Гейтсом Биллом, Шины пропорю в «тойоте» шилом. А пока ты шляешься в Кувейте, Я погром устрою в туалете, Затоплю к чертям апартаменты, Где ты принимала президента. Вспомнится тебе сантехник Вася, Тот, кому в любви ты поклялася, Но пройду и не замечу гордо Твою бизнесвуменскую морду. Подавись «тойотою» и «фордом» И вали к политикам и лордам, Я не загляну к тебе ни разу, И сиди с разбитым унитазом!

Мирамис: ПРО МАРФУ ПЕТРОВНУ Жила-была Марфа Петровна, Вдовела пятнадцатый год, Томимая страстью любовной, Скучала одна у ворот. Понравился ей писаренок, Курчавый веселый пострел, Годами почти что ребенок, Ее обольстить он сумел. Она ему деньги совала, И стряпала суп и компот, Не знала, ей-богу не знала, Что писарь с другою живет. Соперницу звали Наташкой, Она белошвейкой была, ШелкОвые шила рубашки, А девичью честь не блюла. Соседка, пронюхав про шашни, Решила устроить скандал, Сказала вдове и Наташке, С кем писарь ночами гулял. И Марфа Петровна взбесилась, И стенку пробила башкой, Ругапась, как кучер, божилась Расправиться с подлой швеей. И взявши большой уполовник, Вдовица пробралась к швее, Упал без сознанья любовник, Шарахнутый по голове. Вдовица с швеею дерется, Как кошки визжали оне, Но вдруг увидали: смеется Квартального рожа в окне. Обеих в участок забрали, Потом к мировому судье, А писарь, как после узнали, Сказал этим дурам: «Адье!» Синяк залечивши и шишки, Он крутит с модисткой роман, Она ему дарит манишки, Червончики ложит в карман. А обе ревнивые тетки, Рехнувшись, попали в дурдом, Сидят за железной решеткой, Об стенки колотятся лбом. Послушайте ж, девки-подружки, Коль вам ваша жизнь дорога, Не чистите морды друг дружке, А парню наставьте рога.

Мирамис: ИСПОВЕДЬ ВОЖАКА Я не люблю, когда меня кидают И бабок ни копейки не дают, Когда вернуть долги мне обещают, Но я же вижу, врут, паскуды, врут. Я был такой затюканный апостол, Ботаник и занюханный студент, Когда смотрел кино про «Коза Ностру», Я был задохлик и интеллигент. Меня, как вшивоту, кидал приятель, В конторе шеф пропудрил все мозги, И вот я стал бандюга и каратель И получу с процентами долги. Наеду хоть на брата на родного, Наеду, даже глазом не моргну, Меня теперь встречают как крутого, Скажу, пришью - и я не обману. Я езжу на «джипоне» серебристом, И пусть меня боятся фраера, Братки зовут почтительно Артистом, И кланяются в пояс мусора. Не трогаю я пенсов и старушек И не трясу врачей-учителей, Детдомовцам лекарства и игрушек Я не жалел и ты не пожалей. Я все свои проблемы сам решаю, Мой бизнес мне дает большой доход, Мы вместе с друганами-корешами Решаем, кому жить, а кто помрет. Я очень на люблю политиканов, Меня тошнит от беспардонной лжи, Я их давлю ногтем, как тараканов, Попробуй хоть копейку задержи. Свободен я, и кто меня осудит? Мочу буржуев, мать их перемать, Меня страна родная не забудет, Когда придет черед мой подыхать. Мне сицилиец Вито Корлеоне Пример по жизни верный подает, Большой авторитет и вор в законе Указывает жизненный маршрут. Учись, мой сын, жить по законам стаи, Где чужакам нещадно глотки рвут, Пока другие волки подрастают, Грызи, сынок, не то тебя сожрут. Пройдут года, и ты заматереешь И станешь, как отец твой, вожаком, И ты тогда успеешь и сумеешь Беречь семью и защищать свой дом. Спи, сынка, пусть тебе приснится белый, Плывущий в синем море пароход, А мне пора. Пора идти на дело, Меня работа каждый вечер ждет...

Мирамис: ПИЛИГРИМ Подражание Булату Окуджаве (Мотив похож на «Заезжего музыканта») С тобою хоть в Сибирь, А без тебя хоть в воду, Ведет нас поводырь, Не ведающий броду. Тот поводырь - судьба, Рок, случай, совпаденье, Бессмысленна борьба Со светопреставленьем. Я нищий пилигрим, Бредущий по пустыне, Паяц и арлекин В житейской паутине. Нелепый грустный бард В эпоху безвременья, Попавший в плен солдат, Не ищущий спасенья. Я жалкий менестрель, Орфей в аду поющий, Русоголовый Лель, Над пропастью бегущий. Над пропастью во ржи Детей ловить уставший, Живущий не по лжи, Но правды не сказавший. Я вечный фигурант В какой-то пошлой пьесе, Смешной комедиант, Влюбившийся в принцессу. Я странный человек, Родиться опоздавший, Мне черен белый снег И дорог день вчерашний. Я пред тобой, мой друг, Как отрок пред причастьем, Коснуться б милых рук И умереть от счастья...

Мирамис: ПРО НАШУ ГАВАНЬ Мы в Гавань приглашаем всех друзей, Кто с нами в море-океаны плавал, Кто ждет прихода наших кораблей, ой-ли! И пьет за Эдуарда-адмирала. Эй, Жора, подержи мой макинтош, Пока танцую танго с крошкой Нэлли, Не страшен Джона Грея острый нож, ой-ли! Перепетуя ждет его в отеле. Обитый кожей катит шарабан, Хохочет в нем девчонка-шарлатанка. Джанэй и ейный папа-капитан, ой-ли! Дуэтом спели песню про Таганку. Маруся, что травилась много раз, Фокстрот танцует с Васей Шмаровозом, Матроскин, полосатый, как матрас, ой-ли! Для Филиной принес букет мимозы. Надрался граф Родриго, как свинья, Графиня помирилася с Петровой, Плясали в белых туфлях ты да я, ой-ли! И Чебурашка с Колькой Снегиревым. А парень в кепке с зубом золотым И девушка с глазами дикой серны В обнимочку под деревом большим, ой-ли! Сидели возле нашенской таверны. Вот Мурка с чемоданчиком идет, Она его попятила у тещи, Смеялись дядя Федор, пес и кот, ой-ли! И урки из блатной Марьиной рощи. Герасим и веселая МумА Завод кирпичный вместе охраняли, Где трудится Герасима кума, ой-ли! Красавица с оленьими глазами. Резвилася старуха Шапокляк, И бублики Лариска продавала, Подшкипер Джим, молоденький моряк, ой-ли! Наелся и напился до отвала. Шпион нас звал в далекую Марсель И пуговкой коричневой хвалился, Бадал ему сказал: «Вали отсель!», ой-ли! И тот шпион пошел и застрелился. Наяривал Петров про пароход, Про грымзу-англичанку в юбке серой, И хором пел весь гаванский народ, ой-ли! А громче всех Успенский пели с Лерой. Гуляет наша гавань много лет, Счастливого вам плаванья, ребята! На свете передачи лучше нет, ой-ли! До встречи, капитаны и пираты!

Мирамис: ДАМА ИЗ ОБЩЕСТВА (Мотив «Белые туфельки) Песню печальную, песню прощальную Пел в кабаре ночном комедиант, И освещала люстра хрустальная Платье вечернее, шелковый бант. Хмурила бровки жена офицерская, Губки кусала, перчатки рвала, В сердце закралось желание дерзкое, И за кулисы графиня пришла. Сунула молча конвертик надушенный, Бисерный почерк в записочке той, И лепесток алой розы засушенной, И фотокарточки кант золотой. Дама из общества, нервная, томная, С комедиантом всю ночь провела, Ласки пьянящие, речи нескромные, Счастье хмельное с собой принесла. Утро забрезжило хмурое, сонное, Комедиант на заре задремал, Ночь улетела, восторгами полная, Дождик унылый в окно застучал. Дама исчезла, как будто растаяла, Дама из общества едет домой, Только записку в две строчки оставила: «Благодарю Вас, мой нежный герой...» Катятся слезы на женскую карточку, Розы увядшей грустит лепесток, О полуночной красавице бабочке Напоминает измятый листок. Вот и закончилась сказка чудесная, Холод на сердце, как снег в декабре, Снова поет он печальные песенки Праздным гулякам в ночном кабаре. Дама забыла артиста безвестного, Как забывают минутный каприз, И прочитала в газете воскресной: «Умер Пьеро в кабаре «Парадиз». Он был загублен кокеткой бездушною, Бедный, смешной, он ее обожал. В нищей каморке ноченькой душною В сердце вонзил себе острый кинжал». Дама вздохнула: «Жаль бедного мальчика, Впрочем, он сам, дурачок, виноват», Кольца нанизав на тонкие пальчики, Дама поехала на маскарад...

Мирамис: СТРАСТИ ПО ПЕТРОВУ Смотрю я на механика Петрова, И кажется, что от любви помру, А с ним под ручку толстая корова, Не верите? Ей-богу же не вру. Петров длиннющий, словно столб фонарный, Горит в глазах небесная лазурь, Весь из себя мужчина он шикарный, Вот только выбить из башки бы дурь. Он путался надысь с брюнеткой Надей, Чертежницей из нашего КБ, Оставь ты эту Надю бога ради, У ней же муж полковник КГБ. Зачем ты клеишь рыженькую Шуру? Ни рожи и ни кожи нет у ней, К тому же эта Шура просто дура, И брат у Шуры муровский старлей. А эта толстозадая Марея Служила в вендиспАнсере сестрой, У ней весь разговор про гонорею, Ну, может быть, еще про геморрой. Гляди, Петров, на честных коммунистов, У нас в ячейке сексу вовсе нет, А ты, видать, подался в уклонисты, Смотри, Петров, положишь партбилет! Ну, коли так, прости-прощай, проклятый, Тебя я, паразита, проучу: Тринадцатую хрен тебе зарплату, Путевку тоже хрен. Я не шучу! Пойду займусь обчественной работой, Партком, местком, профком и бригадмил, И в праздники, и в будни, и в субботу, Работать буду из последних сил. Смотрю я на механика Петрова, Кобель и безыдейное бревно! Накажет его партия сурово, А мне плевать! Теперь мне все равно!

Мирамис: РАССКАЗ СТАРЫХ БОЛЬШЕВИКОВ Звалася она Антонина, Служила прислугой простой, Хозяйка ж ее, балерина, Была вертихвосткой пустой. К ней ездили светские франты, К ней шлялося офицерье, Все щеголи, все в аксельбантах, И все обожали ее. Но вот как-то раз Антонина Некстати зашла в будуар, И видит, ворует картину Продувшийся в карты гусар. «Положьте картину на место!» - Она закричала ему, Ее же, бедняжку, заместо Гусара швырнули в тюрьму. В тюрьме она год просидела, С ней в камере тетка была, К борьбе за народное дело Она Антонину звала. Та тетка была большевичкой, Марксисткой до мозга костей, Звала Антонину сестричкой И лекции шпарила ей. И вот Антонина выходит На волю, а сердце горит, Гусара-ворюгу находит И стрельнуть его норовит. Гусар же сказал: «Антонина! Хоть я пред тобой виноват, Но все ж таки я не скотина, А друг твой, товарищ и брат. Для кассы партейной старался Посильную лепту внести, Но так по-дурацки попался, Прости, дорогая, прости!» И вот Антонина с гусаром Создали подпольный партком, Гусар после стал комиссаром, И Тонькиным мужем притом. В почете живут и фаворе, Возглавивши Главрепертком, А ту балерину с позором Уволил товарищ нарком. Жилося ей плохо и туго, И всем на нее наплевать, А бывшая Тоня-прислуга Страною пошла управлять. Теперь же сидят вспоминают, Как молоды были они, И Бунина вместе читают Про те «Окаянные дни»...

Мирамис: СТАРАЯ, СТАРАЯ СКАЗКА Тик-так, тикают часы, Кот мурлычет песенку в усы, Тик-так, ходики спешат, А в подвале мыши мельтешат. Трень-брень, будет новый день, Расцветет махровая сирень, Ах, ох, слышен чей-то вздох, Напевает тихо скоморох. Вот-вот близится рассвет, Я открою вам один секрет, На печи сидит у нас сверчок, Говорящий мудрый старичок. Скрип-скрип старых половиц, Сновиденья сладкие девиц, Маменька не ведает о том, Что амур летает под окном. Ай люли, в подпол забрели, Хоровод неслышный завели Домовой и десять домовят С домовихой пляшут и шалят. Вей-вей, ветер-ветерок, Женихов пошли нам на порог, Чтобы мать не плакала всю ночь, Срочно надо выдать замуж дочь. Сейчас - уж который раз - Грезится сиянье милых глаз, Как невыносимо быть вдовой, Да еще не старой - молодой. Ну что ж, те, кого тут ждут, Для кого наряды берегут, К барышне и матушке придут И к венцу обеих поведут. Кот-воркот, бархатный живот, Скоро в новом доме заживет, Старый дом останется пустой, Переедет даже домовой. Вот и все. Песенке конец, Сброшен вдовий траурный чепец, Кто счастливей - дочка или мать, Затрудняюсь вам сказать...

Мирамис: СОН Ночь тиха - не бывает тише. Ночь нежна - не бывает нежней. Светлячками взлетают все выше От костра мириады огней. Где ж вы, кони, буланые, чалые? Где ты мчишься, рысак вороной? Где же песнь ямщика разудалая Над шальною моей головой? Ах, как кровь взыграла цыганская! Пела в «Яре» прабабка моя. Золотое искрилось шампанское, И мониста плясали, звеня. Царь-девицей и синей птицей Окодован был юный гусар, Опалили его огневицей Очи, полные дивных чар. И умчал он плясунью на тройке, Белокурый красавец корнет, Бубенцы заливались бойко, И алел, занимаясь, рассвет. Все изчело, ушло, испарилось В суете бестолковой дня. Просто вдруг сегодня приснилось Все, что прожито до меня...

Мирамис: АРЛЕКИН И КОЛОМБИНА Облачившись в наряд Коломбины, Едет знатная дама на бал, И галантный жуир Арлекино Речь такую кокетке сказал: Вы прекрасны, как чайная роза, Солнца луч и рассвет золотой, Серенады пел и ариозо Арлекин, потерявший покой. И звенел его голос прекрасный, И дрожала слеза на глазах, Обожал незнакомку он страстно И готов был носить на руках. Расточал он безумные ласки, Нежно пальчики ей целовал, О сними же, прелестница, маску, Арлекино ее умолял. Миг - и сброшена алая маска, Арлекин, пораженный, стоит, Видит тускло-бесцветные глазки И увядшие краски ланит. Ах, простите, пора, убегаю! Ждут отечество, служба, долги... Мы увидимся вновь, дорогая... Ах, не лги, Арлекино, не лги! Он умчался, смеясь и танцуя, Коломбина осталась одна, И, средь шумного бала тоскуя, Коломбина грустит у окна. Видит, ветреник в парке порхает Возле клетчатого домино, Коломбина беззвучно рыдает, Побелевшая, как полотно. На заре подкатила карета, Коломбину умчавшая прочь. Боже мой, неужели же это Генерал-губернатора дочь? Он богатый и знатный сановник, Он любимец царя, говорят. Арлекин, обнищавший чиновник, Проклинал пышный бал-маскарад. Во дворце мирно спит Коломбина, Город сонный спокоен и тих, Позабудет она Арлекина, К ней приедет богатый жених. А в холодной убогой каморке Рвет и мечет бедняк Арлекин, Обманулся так страшно, так горько И навеки остался один.

Мирамис: В ЦИРКЕ ШАПИТО Это было давнею порою В старом цирке - цирке шапито, Повстречался с пони молодою Старый конь в поношенном пальто. Пони, белоснежная красотка, На головке шелковый султан, У нее игривая походка, Круп широкий и роскошный стан. И промолвил грустно пегий мерин: Старый конь не портит борозды, Я тебе до гроба буду верен. Но раздался смех его звезды. Ты облезлый, словно драный веник, Что за блажь нашла на дурака? Ни овса, ни стойла и ни денег Нет у пожилого рысака. Я люблю грасавца вороного, Гордого лихого жеребца, Он живет у князя молодого, Славного улана-молодца. А его хозяин именитый В золоте купается, как Крез, И мою наездницу Аниту Называет он принцессой грез. И заржал печально старый мерин Над своею горькою судьбой, Мудрый и седой, он был уверен, Что обманет пони вороной. Князь недолго тешился с циркачкой, Ждал его Париж, «Фоли-Бержер», Пыль дорог и бешеная и скачка, Шик и блеск изысканных манер. Ни к чему султаны и плюмажи, Цирк сгорел, и клоуны бегут, И красотку пони на продажу Под уздцы наездники ведут. Стала она бедною игрушкой Скверного мальчишки-барчука, Получает пони колотушки И пинки от горе-ездока. Вспоминает, глупая, в конюшне Рысака в поношенном пальто, И живется грустно ей и скушно Без любви и цирка шапито.

Мирамис: МАМЗЕЛЬ ЛЮЛЮ (Мотив «Я вам скажу один секрет») Мамзель Люлю, я вас люблю, Не уступлю и королю. Ах, боже мой! Оставьте, Жан, Не потешайте парижан. Ах, что за вдор, ах, что за чушь, Смеятся будет «Мулен Руж», Хохочет весь «Фоли Бержер», Вы неуклюжий кавалер! Мамзель Люлю, я вас молю, Я из-за вас ночей не сплю. Вас приглашаю на канкан, Нет, право, вы несносны, Жан! Давно известен вам ответ, Я вам сто раз сказала «нет»! Люблю я блеск и мишуру, А с вами от тоски умру. Мамзель Люлю, я вам куплю Брильянты, как у Ла Гулю. Куплю вам дом и экипаж, Я ваш навеки верный паж! Ах, милый Жан, ах, мой чудак, Давно бы так, давно бы так! Идите, милый друг, ко мне, Договоримся о цене. Мамзель Мими, мамзель Нана, Вам всем заплатит Жан сполна. Звенит монетами карман Для вас, мамзель, для вас, мадам! Спеши в «Мулен де ля Галетт», Прекрасней в мире места нет. Добро пожаловать! Антре! Вас ждут красотки кабаре!

Мирамис: ДОМ, ГДЕ РАЗБИВАЮТСЯ СЕРДЦА Приходите, приходите, приходите, В дом веселый, где танцуют и поют. Посетите, посетите, посетите, Дом, где женщины любовь вам продают. Каждый вечер, каждый вечер, каждый вечер Здесь светлым-светло от красных фонарей, И несется вам навстречу, вам навстречу Запах страсти и надушенных кудрей. Запах пудры, запах мыла и парфюма, Аромат порока, терпкий и густой, Неглиже и карнавальные костюмы, Гость женатый на сегодня холостой. Здесь японки, здесь креолки и мулатки, Здесь блондинки и брюнетки - выбирай! Бланманже, рахат-лукум и шоколадки, Эй, тапер, давай наяривай, играй! Польки, вальсы и чарльстон, фокстрот и танго, И канкан - юбчонки выше головы, Аполлоны пляшут и орангутанги, Не боясь ни осужденья, ни молвы. Здесь бывают проходимцы и банкиры, Шулера, бандиты, воры, господа, Офицеры и киношные кумиры Едут вечером отсюда и сюда. Франки, доллары, и марки, и червонцы, Мятый рубль, хрустящий новенький банкнот, Англичане, немцы, турки и японцы, Финансист, политик, гангстер и банкрот. Покупайте, покупайте, покупайте, За бесценок покупайте красоту, Не стесняйтесь, выбирайте, выбирайте, Хочешь эту или эту, или ту. Ночь за ночью, день за днем и год за годом Есть всегда на вкус любой живой товар, И калекам, и кретинам и уродам - Пеньюар, и будуар, и «Ша нуар». Приходите, приходите, приходите В дом, где вечно разбиваются сердца, Берегите, берегите, берегите Дочерей от похотливого самца...

Мирамис: ПРОЩАЙ, МОЯ МАРИНА! (Мотив «Стою я раз на стреме») Я был тогда шпаною, Носил я брюки-клеш, Всегда имел с собою Кастет и острый нож. А ты была девицей, Невинной, как дитя, Ну как тут не влюбиться? Влюбился, не шутя. Я помню косы черные, Румянец не щеках И челку непокорную, И ландыши в руках. Я бегал на свидания, Под окнами бродил, Грустил при расставании, Не спал, не ел, не пил. Но как-то раз в малине Сказали кореша, Что ты, моя Марина, Влюбилась в легаша. Служил он на Петровке Поганым мусорам, Когда сидел в ментовке, Его я видел сам. Тебя я не обидел, А мусора убил, Его я ненавидел, И как-то подстрелил. Ну, в общем, за мокруху Впаяли десять лет, Рыдала мать-старуха, Ховая пистолет. Когда ж я возвернулся В родимые места, С тобою я столкнулся, Но ты была не та. Погасли очи черные, От кос пропал и след, Где челка непокорная, Где дней далеких свет? Твой муж бухгалтер скучный, Детишек мал-мала, Ты стала бабой тучной, Но все же мне мила. Прощай, моя Марина, Прощай и не грусти, Я знаю, я скотина, За все меня прости.

Мирамис: ПЕСЕНКА ЗАСТЕКОЛЬЩИКА Ой, пустите «За стекло», «За стекло», Там и сытно, и тепло, и тепло, Там все девки нагишом - вас из дас? Перед камерой сидят напоказ. Как бы в «Окна» мне попасть, мне попасть? Оттянуться я хочу - прямо страсть! Матюкайся сколько хошь, сколько хошь, Жаль, ведущего не трожь, эх, не трожь. Где же ты «Моя семья», ох, «Семья», Сорок девок один я, один я, Всю помойку выливай через край, Ну, не жизнь, а чистый рай. Ну а «Принцип домино», «Домино», Наше новое кино, да, кино, Две нахалки - чистый срам, чистый срам - Брешут мне, и брешут вам, дуракам. На ток-шоу я хочу, я хочу, Брякнул давеча врачу - зачем врачу?! Он послал меня в дурдом прямиком, Там вообще сплошной Содом. Ходят злющие врачи, ой, врачи! Хоть кричи, хоть не кричи, а молчи, Санитары морду бьют, морду бьют, Телевизор не дают, не дают. Продержали цельный год, цельный год, Я ж не полный идиот, так-то вот! Говорю, что стал здоров, стал здоров, Обманул я докторов, докторов. Только вышел - дело швах, дело швах, Телевизор я об стенку - шарах! Черт понес меня в кино все равно, Но и там одно говно. Вот достали как могли, как могли, До психушки довели, довели, Я теперь учу псалтырь, ей-ей, псалтырь, Собираюсь в монастырь, в монастырь...

Мирамис: НАСТРОЕНИЕ Пантомима! Пантомима! Слез не видно из-под грима, Слез безмолвного паяца, Потешающего знать. Будут смокинги смеяться, Над бедою забавляться, Будут рубища рыдать. Время камни собирать... Хиросима! Хиросима! День и ночь несутся мимо. Взрыв измученной души. Кто-то плачет, кто-то воет, Кто-то яму другу роет, Вор считает барыши, Нищий бьется за гроши - Впрочем, оба хороши. Папарации! Папарацци! На беду чужую мчатся, Чтобы грязным сапогом Растоптать и кров, и дом. Да и сам я не безгрешен. Соучаствовал. Замешен. В пересудах, грязных склоках. Только все - до срока... И бредут неутомимо В путь далекий пилигримы. Что-то будет впереди? Не убий. Не укради. Ближнему не навреди. Жить без совести паскудно, А по заповедям трудно - Что-то среднее найди. Отыскать бы Алладина С лампой, где томятся джинны, Повелители чудес. На свободе пляшет бес И вершит свои делишки, А наивные людишки Раскрывают глупо рот - Вдруг и нам перепадет? Потому невыносима Боль своя, как Хиросима, А чужая боль - не боль, Можно в раны сыпать соль. Коль действительность убога, Что же сетовать на Бога? У него заботы много, И глядит он строго...

Мирамис: ПРОЩАЙТЕ, ГРАФ Граф, я знаю, нам больше не встретиться, Не ходить на прогулки вдвоем, Не для нас свет двурогого месяца, Не для нас тихий сад, теплый дом. Вы вернетесь на Родину снежную, Я останусь в Париже стареть, Как дитя, дорожите надеждою На родимой земле умереть. Ну а я пою песни кабацкие, Ресторанный цыганский разлив, Господа офицеры и штатские Здесь грустят под знакомый мотив. Нувориши заходят французские Посмотреть на княжну Натали И послушать, как женщины русские Поют песни далекой земли. И гитара застонет так жалобно, Нервно скрипка поведает им, Как нелепо, как глупо, как пагубно Веселиться под небом чужим. Быть паяцем, фигляром и клоуном, Забавляя парижскую знать, Как нам горько, обидно и холодно Каждый вечер для сытых плясать. Унесли мы навеки с собою На ботинках пыль наших дорог, Беглецам, эмигрантам, изгоям Не поможет ни черт и ни бог. Мы навеки с бедою повенчаны, Обручил нас побег в никуда, Я не ангел - я слабая женщина, Но о вас буду помнить всегда. В мире лучшем, где нету страдания, Где царит вечный свет и любовь, Обещаю придти на свидание, И тогда мы увидимся вновь. Позабудем скитанья безумные, И душа в небеса отлетит, Мы помчимся дорогами лунными, И Всевышний за все нас простит...

Мирамис: СТАРЫЙ ВАЛЬС Помню бокалы хрустальные, Платьице белое бальное, Ушки опалово-нежные, Счастье мое безнадежное... Кружится, кружится, кружится, Только мельком удосужится Глянуть на мальчика робкого, Юного, чистого, кроткого. Мальчик в мундирчике пажеском За экипажем за княжеским Грустно глядит и печалится, Дивная сказка кончается. Доллинька - дама замужняя Ночью умчалася вьюжною, Глазки - агаты огромные, Взоры лукаво-нескромные. Как тяжелы расставания, Как невозможны признания, Вальс, реверанс и прощание, Долли, мон анж, до свидания. Пажик с кудрявой головушкой Слушает в парке соловушку, Чудится пажику, чудится, Что все мечты его сбудутся. Дарья Даниловна, помните?... Полноте, Сашенька, полноте, Мы тогда были детишками, Жизнь перепутали с книжками. Дарья Даниловна, милая, Что ж вы сидите унылая? Ах, мне взгустнулось и вспомнилось Счастье, которое кончилось. Адмиралтейство и Аничков, И Тизенгаузен Ванечка, Мы танцевали с ним полечку, Не уставая нисколечко. Вспомнился муж и венчание, Первое наше свидание, Кони рысистые, шалые, Песнь ямщика запоздалая. Вот довелось нам на старости Вспомнить и юность, и шалости, Странно, я знала заранее: Сашеньку встречу в Германии. Лондон, Париж и Венеция, Может, когда-нибудь встретимся, Если ж навеки расстанемся, Все же друзьями останемся. Доллинька, Дарья Даниловна, Друга целует старинного, И, опираясь на палочку, Грузно садится на лавочку. Кружатся, кружатся, кружатся Желтые листья над лужицей, Киндеры бегают с боннами Под облетевшими кленами...

Мирамис: МК» ЧИТАЮ, СЛУШАЮ «ШАНСОН» Признаюсь вам по совести и прямо: Я не какой-нибудь занюханый пижон, Уже неделю я не пью ни грамма, Зачем водяра, если есть «Шансон»? На воле знают все авторитеты: Хоть наизусть я затвердил УК, Порву я пасть за лучшую газету С таким родным названием - «МК»! Сказал на зоне кореш, друг-приятель, Марвихер старый Кеша Шниперсон, Что по понятиям слепил Создатель - «МК-бульвар» и радио «Шансон». Мы родом из Советского Союза, Мы все когда-то вышли из совка, Но боже ж мой, что за крутая муза Придумала название - «МК»! Включил я радио, сижу и плачу, И Кеша тоже плачет в унисон, На кой нам «мерсы», «опели» и дачи, Когда в эфире радио «Шансон»? ЧК не дремлет, блин, ЧК не дремлет, А я в гробу видал всех оперов ЧК, Пусть гражданин начальник тоже внемлет «Шансону» и прикольному «МК». Мне все до фонаря и по сараю, Кати вперед, столыпинский вагон, Я лучшей доли, друганы, не знаю, Чем слушать вечно радио «Шансон». Я за базар, братишки, отвечаю, Мне гнать пургу, в натуре, не резон, Но я все чаще, чаще замечаю, Что вертухаи слушают «Шансон». У них, понятно, служба нелегка, Волкам позорным тоже жить охота, Читают гады завсегда «МК», Когда мы строем пилим на работу. Начальника возьмем мы за бока, Он ни хрена не петрит в наших песнях, И ежли обругает он «МК», Пущай от злости собственной он треснет. Даешь, ребята, кайф, держи фасон! И будем жить сто лет наверняка, Покуда рядом с нами есть «Шансон», Покуда светит каждому «МК». На белом свете лучше нет газеты, Там что ни слово - то «Декамерон», И песен лучше нету, что пропеты С тобою верный, старый друг «Шансон». Ништяк, что я останусь без кальсон, Но гадом буду - подпишуся на века, Моя любовь - ой боже ж мой - «Шансон»! Моя судьба - ой боже ж мой - «МК»!

Мирамис: ГАДЮКА Ох, любили меня прямо бешено И девчонки, и зрелые женщины, И красивые, и некрасивые, И болтливые, и молчаливые. Пел частушки и песни народные, Покупал им наряды я модные, Но, всегда оставаясь бдительным, Убегал от невест стремительно. Говорил им: катитесь в задницу, Холостая житуха мне нравится, Жил свободно, вольготно, весело, Пока Машка не накуролесила. Родила она тройню от вредности, Я теперь живу в жуткой бедности, Сам стираю пеленки, подгузники, Став покорным домашним узником. Не жена, а гадюка гремучая, Меня лупит от случая у случаю, То половником, то сковородкою, Вот с какою живу уродкою. Лучше загодя будьте трусливыми, Лучше пользуйтесь презервативами, А не то вас зверюги зубастые, Как меня, дурака, заграбастают. Вот сижу да все ахаю, охаю, Раздражаю гадюку вздохами, Вот такая доля сиротская, Вот такая жизнь идиотская. Не курю, не пью, не шатаюся, Ублажить гадюку стараюся, И в ответ на ее провокации, Защитил надысь диссертацию. Я от всех гадюкиных подлостей Академиком стану вскорости, За перпетуум какой-нибудь мобиле Получу, вероятно, я Нобеля. И тогда эта гада скверная От меня отстанет, наверное, И тогда мировое содружество Даст мне орден «За труд и за мужество».

Мирамис: ЮБИЛЕЙНОЕ НАШЕЙ ГАВАНИ - 10 ЛЕТ! (на мотив «Очи черные») Скатерть белая залита вином, За Успенского мы сегодня пьем, Выпьем водочки по графинчику И опять пойдем к магазинчику. Припев (мотив «Ах, дорогая эфиопка!») Гудит-звенит набат вселенский, Виват Успенский! Виват Успенский! Танцуем Штрауса вальс венский, Налей вина и пей до дна! Президент прислал поздравление Нашей Гавани в день рождения, И Лужок махал долго кепкою, Награждая пальмовой веткою. Припев Сказал Зюганов спич речисто, Мол, поздравляют вас коммунисты, Но убежал на диво быстро, Поняв, что Эдик демократ. Все политики пьют московские, Даже соколы Жириновского, Пьют они за Гавань любимую, Обещая нам жизнь счастливую. Припев Поздравить Гавань очень рады И Ястржембский, и Хакамада, Войска протопают парадом И грянут громкое ура, ура, ура! И ко Дню Всемирному женскому Скульптор Клыков лепит Успенского, Чтобы прямо на Красной площади Эдик с Жуковым был на лошади. Припев Пускай москвич и гость столицы Его увидит и удивится, Пусть враг от злости удавится, Плевали мы на всех врагов! Церетели тоже старается, Угодить он мэру пытается, Эдуарда вылепил Первого, Адмирала нашего верного. Припев Ах, у Успенского походка, Как в море лодка, как в море лодка, Ах, что за ручка, что за... ножка, Пущай любуется страна! Израильская делегация Приходила с манифестацией, Заманить к себе нас пыталася, Но, конечно, с носом осталася. Припев А мы сказали Нетаньяху: Пошел ты на... фиг, Пошел ты на... фиг, Мы сложим головы на плаху, Но Гавань вам не отдадим! Ох, язык уже заплетается, Заплетык уже языкается, Сколько ж выпили мы стаканчиков За гаванских девочек-мальчиков! Припев Кончайте братцы тары-бары, Под звон гитары Поднимем чары Сегодня стоя пьют гусары За юбиляров, Гип-гип ура!

Мирамис: ОПАСНЫЕ ГАСТРОЛИ (на мотив «Прощание славянки») Не мужчина, а просто пирожное, Много песен народных собрав, Он, в прикид облачившись дорожный, Посетил много разных держав. Припев Вставай, Эдуард, Ты наш авангард, С тобою вперед Прет дружный гаванский народ! Канцлер Шредер нам кланялся до полу, Набиваяся нам в друганы, Вся Германия ахала-охала, Чтоб сманить нас с родной стороны. Припев А Гавань в ответ Воскликнула: «Нет!» Для русский людей Родной бардак всегда милей! С Нетаньяху глушил он шампанское, А с Бараком был просто на ты, Только эти сады Гефсиманские Хуже нашей родной Воркуты. Припев Беги, Эдуард, От них, как гепард, Туды и сюды, Не уезжай ты никуды! И СтатУя Свободы в Америке Приставала к нему как могла, Долго Хиллари билась в истерике И от Клинтона в Гавань ушла. Припев А Эдик в ответ Сказал гордо: «Нет!» Для русских людей Американских нет б---й! Пьем сегодня за честь и за дружество, И за Гавани гордость и цвет, Всем желаем гражданского мужества, Чтоб в России прожить тыщу лет! Припев Держись, мужики, Бежать не с руки, Бежать не с ноги, Себя Отчизне сбереги!

Мирамис: ЗАБАВЫ ЮНКЕРОВ Ус пощипывая браво, Толковали юнкера, Что любовные забавы - Мимолетная игра. Что сердечные занозы Хороши для сопляков, Что вода девичьи слезы И капкан для дураков. И не более. Не боле. Что для воина позор, Позыбыв о бранном поле, Устремлять горящий взор На кокеток, на девчонок, Ленты, рюшечки, банты, На ужимки и болонок Тратить попусту мечты, На стишки и на альбомы, Рандеву и тет-а-тет, Что де каждому знакомы Заблужденья юных лет, Что пора остепениться, Вистовать в кругу друзей, Пуншу доброго напиться Без страданий и страстей. По рукам! И будь что будет! Всем девицам скажем «Нет!» Пусть Амур о нас забудет, Пусть найдет другой объект. Пусть... О боже, кто же это С адъютантом визави, Кто вальсирует с корнетом, Ее имя назови! Чьи глаза, как бархат ночи, Как звезды далекой свет, Познакомиться с ней хочет И полковник, и кадет. Юнкера тотчас забыли, Что болтали битый час, Пляшут польки и кадрили И с нее не водят глаз. А потом всю ночь вздыхали И не спали до утра, И томились, и мечтали, И взрослели юнкера.

Мирамис: Виват, мадам Клико! Коль радость лучезарна И счастье велико, Воскликнем благодарно, Виват, мадам Клико! Припев: Вдовушку резвую, Вдовушку красавицу, Обожают трезвые, Уважают пьяницы. Пируют олимпийцы От смертных высоко И славят озорницу Веселую Клико. Вакх юный веселится, Умчавшись далеко, В злаченой колеснице К божественной Клико. Поэт всегда с Пегасом Подружится легко, Пока в садах Парнаса Рекой течет Клико. Ныряли в реверансах Придворных глубоко Матроны Ренессанса Перед мадам Клико. Изящные маркизы Эпохи Рококо Сносили все капризы И шалости Клико. Зовешься ли ты Жаном, Жюльеном иль Жако, Будь гостем долгожданным У вдовушки Клико. Поедешь коли к «Яру» С мадемуазель Коко, Увидишь там гусара В объятиях Клико. И в тестовском трактире Не чай, не молоко Пьет барин в вицмундире, А вдовушку Клико. Всем дамам и девицам, Ручаюсь, нелегко Соперничать с вдовицей По имени Клико. Так распахните, братья, Широко-широко Сердечные объятья Для вдовушки Клико. Припев: Вдовушку резвую, Вдовушку красавицу Обожают трезвые, Уважают пьяницы.

Мирамис: СТРАСТИ ПО “ШАНСОНУ” Газеты нарасхват, читайте прессу, И наши, и не наши голоса Кричат, что непременно быть эксцессу, Такие происходят чудеса! Ну ей же ей совсем рехнулись люди, В Чикаго, Нью-Джерси и Аризоне, А также в несравненном Голливуде Все прямо помешались на “Шансоне”. А в Англии старуха Лизавета Наплюнула на свой британский трон И отреклась, сказавши всему свету, Что петь желает в радио “Шансон”. Забегали туда-сюда министры, А ихний экс-премьер мадам Марго, Набила морду прынцу очень быстро, Ругаясь на английском на арго. И тут же позвонила по вертушке В Америку, конечно, в Вашингтон И выдала на полную катушку Претензии по адресу “Шансон”. Наговорила гадостей ужасных, Ногами топала, как африканский слон, Но все напрасно, черт возьми, напрасно, Ее не пригласили на “Шансон”. А в Штатах тут же накатали ноту, Случился нехороший инцидент, Не вышел в знак протеста на работу И с бабой разошелся президент. В истерике забилася Джейн Фонда, Ни слова не понять, все плач да стон, По матери ругала Джеймса Бонда, Ей, видите ли, подавай “Шансон”! В Италии опять же панихида, Киноискусство понесло урон, Повесилась надысь Лолобриджида, Поняв, что не достался ей “Шансон”. Да что там бабы! С ними все понятно. Они всегда заразы заодно. Мужчинам тоже стало неприятно (Особо огорчился Бельмондо”). Понятно дело, слава упорхнула, Ни здрасте не сказавши, ни пардон, И вот себе к виску приставив дуло, Пускает пулю в лоб Ален Делон. Всю ночь не спал, а утром рано-рано, Топиться побежал звезда кино, Заплакал горько-горько Челентано И сиганул в открытое окно. Бастуют докеры, переругались лорды. Французы хором ахнули “Мон дье!”, Когда, напившись с горя, двинул в морду Ришар Петруха Жоре Депардье. Нам дела нет до гнусных провокаций, На всех, как говорят, не угодишь, Мы будем песни петь, гулять, смеяться, Чихая и на Рим, и на Париж. Мы как один за жизнь, где много песен, Проснись и пой - неписанный закон, Мир без “Шансона” абсолютно пресен, Виват, ребята! Будь здоров, “Шансон!”

Мирамис: Анастасии Вертинской Отчего я не поэт? Отчего не Баратынский? Я бы оды посвящал исключительно Вертинской! Отчего не критик я? Отчего я не Белинский? Все статьи бы посвящал, разумеется, Вертинской. Отчего не композитор? Отчего я не Огинский? Сочинял бы полонезы восхитительной Вертинской. Отчего я не танцовщик? Не Лифарь и не Нижинский? Ах, какие пируэты я крутил бы для Вертинской! Отчего я не художник? Не Малевич, не Кандинский? Треугольные квадраты рисовал бы для Вертинской. Хорошо, что я не скульптор! Хорошо - не Церетели. От поклонников сердитых я удрал бы еле-еле...

Мирамис: ВЕРНИСАЖ Над лилией, раскрытой, как ладонь, Жужжит пчела, нектаром упиваясь. Как мотылек, летящий на огонь, Природе всемогущей подчиняясь. И раковины розовое ушко Вбирает шум журщащего фонтана, Мундшук и шляпка - модные игрушки, Сюжет ретроспективного романа. Слова любви горят в безумье ночи, Свеча роняет восковые слезы, И кажется, что чист и непорочен Мир, где весенние бушуют грозы.

Мирамис: ЧАСТУШКИ Мама Васькина путана Из большого ресторана, На ней шуба из енота За отличную работу. ПРИПЕВ Аты-баты Все мы демократы! Не гляди, маманя, строго, Не пойду за педагога, Потому что педагоги Скоро все протянут ноги. Встал я утром, вижу бес Лезет в папин «мерседес», Недалеко съездил бес, Подорвался «мерседес». Не хотели ставить пять, А потом поставили, Видно наши бультерьеры Очень громко лаяли. Не хожу я в магазин, Денег нет ни рублика, Вместо папиной зарплаты Дырочка от бублика. На помойке старший брат Нашел новый автомат, А у младшего у брата Есть японская граната. На заборе сидит кот, Под забором киска, Мой папаня патриот, Мамка монархистка. Как на сквере на лугу, Сидя на скамеечке, Аспирант из МГУ Собирал копеечки. Не надену красный галстук, Не надену розовый, Ни за что не стану я Павликом Морозовым. Если дома бультерьер, Вам не нужен револьвер, Держите питбуля - Не страшна и пуля. Нынче класс сдает зачет По Закону Божию, А тебя куда несет С неславянской рожею? Мне приснился страшный сон, Будто я жидомасон, А Васятку Иванова Звать Иосиф Шнеерсон. Дети спорили на даче, У кого отцы богаче, Оказалось, что у Вовки Из чеченской группировки. Мой отец на паровозе Переехал мафизи, Ламца-дрица гоп-ца-ца! Ждите «Крестного отца». Мимо фирмы конкурента Я без шуток не хожу, То в окошко рейтинг суну, То импичмент покажу. ПРИПЕВ

Мирамис: БРАВО, БРАВИССИМО! НЕ ВОДИТЕ ДЕТЕЙ ЗА КУЛИСЫ Синяя птица испугается и улетит, Тильтиль и Митиль окажутся сильно загримированными актрисами-травести, Кот и Пес - здоровущими мужиками, и сказка умрет. ...Но разве могла я представить себе, какой сюрприз ждет меня по ту сторону кулис? Вот только что Джузеппе Сизый нос тащил полено, Говорящий Сверчок наставлял на путь истинный деревянного мальчишку, папа Карло покупал ему азбуку, а я сижу, таращу глаза и больше всего на свете хочу в каморку с волшебной дверцей. Мне пять лет, и я влюблена. В пуделя Артемона. Самый красивый. Говорящий. Белый-белый. В нарядном красном жилете. С бантом на хвосте и с часами на лапе. Словом, герой-любовник. Предел мечтаний - обнять, поцеловать в стриженную породистую морду, почесать за ухом и угостить шоколадкой «Золотой ярлык»! Счастье - в погоне за счастьем. Сбывшаяся мечта перестает быть мечтой и оборачивается утраченными иллюзиями. Ничего этого я не знаю, и извожу родителей нытьем - хочу в сказку! Свершилось! Смотрите! Завидуйте! Замечательная, всеми любимая артистка Цетрального Детского театра Галина Иванова («Угадай-ка, угадай-ка, интересная игра, собирайтесь все ребята, слушать радио пора!») дает добро - пропустить Артемонову поклонницу в святая святых. О боги! О небо! Оказывается, никакого Буратино вовсе нет - есть папина-мамина приятельница тетя Галя. Мало того, и злодейки крысы Шушеры тоже нет, а какая-то высокая тощая тетка, с морщинистым, как сухой компот, лицом пристает ко мне со скучными взрослыми вопросами - деточка, как тебя зовут? кем ты хочешь быть? хочешь ли ходить в школу? (Зовут Леночкой, хочу быть дрессировщицей собак, в школу - и не мечтайте!) ...Мы длинной вереницей идем за... Золотым ключиком. Увы и ах! Ребенок стоит разобиженный и сопит, как паровоз. Позвольте, а это еще что такое?! Ну, фу! Студенты театрального училища травят анекдоты, пьют из горла прозаический кефир, вафли хрумкают. Это Арлекин? Пьеро? Девочка с голубыми волосами? Вот прямо как Станиславский - «Не верю!» Постойте, постойте, а это... Смеющийся молодой человек подбрасывает меня к потолку. Обнять и рыдать - любовь с первого взгляда! Мой Белый Пудель! Рыдать я готова, а обнять - накось выкуси. Румянец во всю щеку - а где собачья морда? Сильные красивые руки - а где пуделиные лапки? Хвост и тот потерял - как не стыдно?- костюмеры «на живца», на скорую руку прилаживают. Большой мальчик вытирает слезы и сопли разочарованной грубой правдой жизни поклоннице. - Ты не Артемон! Уйди, дядька! - басом гудит прелестное дитя и отпихивает кумира-самозванца. - А вот я тебя съем! - рокочет из-за угла Карабас Барабас, и я благоразумно затихаю. Это уже серьезно. Артемон-то - нас на мякине не проведешь! - не всамделишный, а Карабас - пес его знает. Быстренько прикидываю расстановку сил. Артемон молодой, высокий, плечистый. Карабасу - в обед сто лет. Толстый и неповоротливый. Есть шанс спастись. Забыв обиду, забираюсь Артемону на ручки и жестом весталки науськиваю: - Тяпни его! Тогда поверю! Артемон грозно рычит и громко клацает зубами. Посрамленный Карабас с позором отступает. Ребенок облегченно вздыхает и угощает спасителя-избавителя растаявшей шоколадкой. - Ты хорошая собака. Только не взаправдашняя. Артемон хохочет и отправляет маленькую критиканшу в зал - в папины объятия. Сказка испорчена безнадежно, и первая любовь отлетает, как осенний лист. Не водите детей за кулисы.

Мирамис: Во блин – гоблин! Едет в Дублин. Имя – Гудвин-Робин-Бобин. Ряшка – плошкой. Зол и скорбен. В общем, бяка, а не гоблин. Он слинял от королевы И похитил фею-деву, Что прелестные напевы Пела под кудрявым древом. Вдруг явился прынц пригожий, Тех земель владыка мудрый. Струсил гоблин пред вельможей, Фею обругал лахудрой, Мол, я чист, как белый голубь, Совращен путаной гнусно, Чем с такой – так лучше в прорубь, Чтоб ей, стерве, было пусто! Врал, подлец, как сивый мерин, Только прынц не слушал враки: Лжешь, негодник! Я уверен, Нет брехливее собаки! Прынц сослал его подале, Фею возвернул обратно, Но, как эльфы передали, Гоблин вел себя отвратно. Жрал мышей. Лягушек лопал. Соблазнял пейзанок чистых. Пил. Вопил. Буянил. Топал. Домогался трубочиста. И теперь сидит в остроге Али, может, в каталажке. Агромадные бульдоги Стерегут его, бедняжку. А мораль? Морали нету – Не шуту читать морали. Эй, карету мне! Карету! Пока по уху не дали…

Мирамис: MОН АНЖ Служила Аглая модисткой В салоне мадам Флер дОранж, Графини, княгини, артистки Ее называли «мон анж». -Мон анж, - куковала графиня, Я шляпку хочу болеро, Чтоб как на старинной картине Буше, Фрагонара, Коро. -Мон анж, - ворковала княгиня, Я шляпку хочу «Помпадур» На зависть графине-кузине, Глупее не видела дур! -Мон анж, - прожужала купчиха, Мне скоро идти под венец. Капот шьет Матильда-портниха И нужен нарядный чепец. -Мон анж, - верещала актерка, Вот выкройка, бархат, тесьма, Соперницы сдохнут в гримерке, Сойдут меценаты с ума. Но вот как-то вечером поздним Богатый зашел господин, Он был элегантен, как Познер, Красивше всех прочих мужчин. Вся в рюшах белела рубашка, А фрак - точно ехал на бал, Болтали, что Валя Юдашкин И Зайцев его одевал. И с самого первого взгляда Утратила дева покой, Законного мужа не надо, Лишь был бы любовник-герой. Призналась девица, рыдая, Хозяйке мадам Флер дОранж И слышит: «Опомнись, Аглая! Ведь он не мужчина, мон анж!» Не нужно ему Афродиты, Данаю в гробу он видал, Юнцы у него фавориты, Миньонам он сердце отдал. И вот как-то вечером шумным, Надевши сюртук, боливар, Прикинувшись щеголем юным, Аглая пошла на бульвар. Изнеженный томный вельможа Тотчас же возник перед ней, «Мон анж, - он пропел, - вы, похоже, Нарцисс или сам Гименей. Намеки, и глазки, и ласки, Амурничал что было сил, Он плел небылицы и сказки И в свой особняк пригласил. И скинув покровы, Аглая Смотрела, как тот раздолбай В чем мать родила, удирая, От страха забился в сарай. Назавтра смеялась столица, Газетчики и метранпаж, А царь приказал удалиться В деревню: «Дурак ты, мон анж!»

Мирамис: ВОДИЛА И СВЕТИЛО Я был шОфер, она – медсестричка, Я баранку крутил, как умел, Повстречал ее в нашей больничке, Познакомиться с ней захотел. На руках я носил мою Свету, На концерты водил и в кино, И гуляли мы с ней до рассвета, Только все это было давно. Новый врач поступил на работу, Он профессор, он доктор наук, Он высокого птица полета, Знаменитый светило-хирург. Разгорелися глазки у Светки, Что ей шОфер, простой, как сапог, Стали встречи прохладны и редки, Ничего я поделать на смог. Я машину на скорости полной, Стиснув зубы, пустил под откос, И лежал посреди бурелома, И глядел на верхушки берез. Шесть часов меня штопали-шили, Волховал надо мною хирург, И от гибели верной отбили Меня Светка и доктор наук. Я живой и почти что здоровый, Я доволен и счастлив вполне, Ходит доктор с сестричкою новой, Ну а Светка вернулась ко мне. Сын родился – смышленый парнишка, Нету парня умнее вокруг, Он читает ученые книжки, Видно, вырастет доктор наук. Говорят, что я тряпка и шляпа, Что я с ней пропаду ни за грош, Называет пацан меня папа, А на папу совсем не похож… Вырос парень. Он доктор от Бога, Сроду денег с больных он не брал. А «родного» папаню с порога Он спустил: «Извините – устал!»

Мирамис: МЫ НА ЛАВОЧКЕ СИДЕЛИ Ой, чаво надысь сказала тетя Мотя! Энтот Хмырь, который Джекила сыграл, Он с Холодной Веркой (вы меня поймете) Со спектакля прямо сиганул в астрал! Ето что! Актриса А., его зазноба, С Чарли Чаплином на Марсе - хвост трубой! Лонго, слышь, его давно поднял из гроба, И таперича он лучше, чем живой! А Маланья мне намедни говорила (Оператора известного сноха), Будто З. - ну, та, что вечно варит "мыло", С энэлошником скакала, как блоха. Тьфу, бесстыдницы! А я в газете "Клизма" Прчитала исключительный сюжет: Хахаль К., ей-богу, - Призрак коммунизма, Хошь дам ссылку в ентот... как бишь?.. интернет? Третий глаз, вам не совру, сама видала У "советника у статского" во лбу, А жена его на помеле летала, Так и шастает, распутница, в трубу! Страмотишша, бабы, и не говорите, Мне журнал "Фиг вам" внучок сегодня дал: Лев Толстой-то так и шпарил на иврите, Когда рОманы известные писал. Пушкин тоже... Ганнибал? Ганибалович! Раз арап, так все едино что семит. М.Ю. Лермонтов, понятно, Лермонтович, И Есенин натуральнейший аид! "СвинИнфо" соседка Фекла приносила: Там Содом с Гоморрой и наоборот, Л. в Лохнессе чуду-юду соблазнила. "СвинИнфо", известно дело, не соврет! Чтой-то, чтой-то Мариванна корчит рожи, Ейный муж, и брат, и сын прохвессора. Вишь, корежит ее, старую, корежит, Вы гоните ее, бабы, со двора!

Мирамис: ПЕЙЗАНСКИЕ НАПЕВЫ Наша встреча, Маруся, случайна, Я слонялся без дела в лесу, Ты явилась, дриада и тайна, Ковыряя изящно в носу. Этот жест так игриво-небрежен, Обалдевший, я врезался в дуб, Был твой взор восхительно-нежен, Я же выплюнул выбитый зуб. Улыбнулась ты томно и страстно, У виска покрутила перстом, Понял я, что живу не напрасно, Не напрасно реву под кустом. Мы с тобою плевали – кто дальше, Запустила ты шишкой мне в глаз, Как бесмысленно было всё раньше Без таких вот невинных проказ! Я поймал очень милую жабу, И за шиворот деве – шарах! Ты зачем-то к громиле-прорабу Полетела на всех парусах. И теперь ты мне больше не рада, Ты с прорабом резвишься в лесу, Где ж ему оценить, что дриада Ковыряет изящно в носу…

Мирамис: ПЛАЧ ЯРОСЛАВНЫ Подражание Некрасову Вновь за окном непогода сердитая, Холодно, пакостно, гадостно жить, Что мне смотреть на него, на небритого, Разве возможно такого любить? Скверного, вредного, злобного, мерзкого, Вечно брюзжащего, бабника дерзкого, Жутко капризного, страшно нахального, Вздорного, грубого, шибко скандального, Скрозь никотином поганым пропахшего, Хилого, лысого, дюже ледащего, Нудного буку в науках погрязшего, Ночью бестактно и громко храпящего И плотоядно зубами стучащего Для устрашения пущего, вящего. Не Аполлона, колосса спортивного, А деспотичного дядьку противного. Аль потерпеть мне, авось перебесится? Аль на суку придорожном повеситься? Взвою и выду во чистое полюшко: Так-перетак! Ну и женская долюшка!

Мирамис: Ох, как жалко, до чертиков жалко! Не вернешь, не воротишь былого, Где ж теперь ты, моя коммуналка, Что любила меня, как родного? Там Максимка, сынок тети Шуры, Отсидит и вернется на волю, Он с шалавами крутит амуры, Позабыв про тюремную долю. Дядя Вова бухает водяру И доносы строчит на соседа, Всю семью их спровадит на нары, Чтоб не слушать их вражьи беседы. Санька Рыжий не любит доцента: Он из бывших. Не наш. Не такой. Ох и лупит он интеллигента, Пролетарской могучей рукой. Я родился и вырос в том мире, Где донос почитался за благо, Где мочили, как мочат в сортире, Миллионы страдальцев Гулага. Но я выжил. И в пламени ада Не сгорел, хоть и жил, как умел, Я свое оттрубил, сколько надо, От звонка до звонка отсидел. Прощевай же, моя коммуналка! Все путем. Мы живем по уму. Черт.. А все же.. А все-таки жалко… А чего – я и сам не пойму…

Мирамис: БЕДНЫЙ ЭРАСТ, или ДЕСЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ (письмо Эраста, женившегося на бедной Лизе, к тетушке) Что вам сказать? Жена моя глупа. В ней разум шестилетнего ребенка. Вы правы были, что любовь слепа И мной играет вздорная девчонка. Слоняется с утра по всем углам, Мораль читает тоном классной дамы, А вечером несется по балам. В балет – сегодня. А назавтра в драму. Ей все едино – фарс и водевиль, Зевает над твореньями Расина, В антрактах всем в глаза пускает пыль, Юнцам и даже пожилым мужчинам. Она нервна, капризна, холодна, Упряма и чудовищно манерна. Положим, это не ее вина. Родители воспитывали скверно. Злословит всех. Считает все грехи. Мои. Чужие. Ваши. Всех соседей. Все в свете блёклы, скучны и плохИ, Как персонажи из дурных комедий. Один не так чихнул. Не так присел. Другой не так вошел. Вздохнул не эдак. Неласково на мопсика глядел, Чтоб не было его на наших средах! Мари несносна. Марфинька пресна. Надменна Поленька, сестра Мишеля. Какая нынче гадкая весна! Как соловьиные фальшивы трели! Белила и румяна на лице. Умоется – ни рожи и ни кожи. Рыдает о супруге-подлеце, Который оценить ее не может. Ма тант! Ма тант! Вас любит Государь! Он помнит ваши юные забавы. Не верю я, что всемогущий царь На дуру эту не найдет управы! О если бы развод! Немедленно! Тотчас! Она похитила из Красной книги ландыши! Зачем страдает бедный ваш Эраст? О господи! Зачем я не Карандышев?!

Марианна:

Мирамис: Марианна, ну это же ВОСТОРГ! Спасибон! Два Спасибона! Тыща и один спасибон! Вот подарок так подарок! Только по-моему, это не совсем лошадь, скорее, осел или мул. Но все равно - дивно-дивно-дивно!

Марианна: пожалуйста-пожалуйста!

L@cky: Марианна , а это уже корова в предвкушениии.....мм... любовных вкусностей

Мирамис: Мон дье! Майн гот! О боже, боже! Ну до чего на Мирамис похоже! И глазки строит глупая кобыла. А впрочем... мило. Даже очень мило! Веселенький такой веночек, Сейчас видна дурацкая натура, Читайте, други, между строчек, Что Мирамис большая... дама.

Мирамис: На сайте поэта Георгия Фрумкера нашла четверостишие аккурат про себя, любимую: То не бомба, не нож, не фугас, И не подлый кастет хулигана: Покалечен несчастный Пегас "Гениальным" пером графомана. Наш ответ Чемберлену: Я, конечно, графоман, А поэт – Георгий Фрумкер, Он в поэзии титан, Но, увы, не камер-юнкер…. Девочки, Марианна, Лаки! Поможите, люди добрые! Там на его сайте потрясающая карикатурка рисованная - такой Пегасик в "померанцевом" виде. Нельзя ли его сюда втюхать? Я-то не фига не умею....

Марианна:

Мирамис: Марианночка! Уж и не знаю, как Вас благодарить! Порадовали! Утешили! Развеселили! Спасибо и нижайший поклон!

Марианна: Да, ну что вы! Было бы за что Пустяки! Всегда рада вам помочь, обращайтесь, чем смогу, помогу

Марианна: С наилучшими пожеланиями

Мирамис: Убиться веником! Обнять и рыдать! Весна Боттичелли! А я тут еще одну фишку придумала - в продолжении Фрумкеровской темки: Коль скажет кто: "Ты, брат, поэт!" - Гони льстеца проклятого, Снеси в уборную сонет И почитай Ахматову!

Мирамис: Сов. секретно! Мирамис от Пегаса. Самокритичным быть удобно, Одно лишь маленькое "но", Себя ругая принародно, Ты пишешь все-таки г... глупости!!!

Мирамис: КАК РОЖДАЮТСЯ ПОЭМЫ Как-то раз на ранней зорьке Алексей Максимыч Горький С тростью, около полей Шел неспешно. Соловей (с виду – благостная птаха) Со всего, подлец, размаха Кап – писателю на шляпу. (не дешевую. Из драпа). Закручинился Великий: «Вишь, народ-то, темный. Дикий». Глядь, идет навстречу стадо, Пастушок пригожий рядом, Да барбос бежит дворовый… «Хорошо, что ни коровы не летают. Ни собаки», - Горький с грустью думал. Маки, Васильки да клевер-кашку Тростью порубал, как шашкой. Отдышался. Сел. Поокал. В ясном небе реял сокол... Про него и написал он всем известное известное творенье. Одного не понимаю: а при чем здесь вдохновенье?

Мирамис: ЛЕКАРСТВО ОТ СКУКИ Если гложет бессонница и терзают кошмарики, Почитайте Розовского прибаутки и «марики», Если жизнь опостылела, встаньте поутру рано, Пусть вас радуют «гарики» Игорька Губермана, Если тошно в квартире вам, где засели, как в бункере, Прочь от гнусного телека – лучше вспомни о Фрумкере И читай себе досыта обалденные «жорики», Хрен ли ныть и занудствовать, точно бедные йорики. А достали начальники – хамы и неврастеники, Полистаем Иртеньева – ой какие «иртеники»! Том возьмите Арканова или Гришеньки Горина, Будет все супер-ардово, будет все арлазорено. Завсегда ждет читателей сайт веселых поэтов. Где полно увлекательных и забавных сюжетов.

L@cky: Мирамисочка, ссылку на сайт веселых поэтов кинь в личку , пож.

Мирамис: МАРКизе Лаки от Мирамис Вас ждет, прекрасная МАРКиза, Не мой облезлый шарабан - Карета, полная сюрпризов И поэтический фонтан! (Кабриолет иль, может, бричка Доставлены тотчас же в личку).

L@cky: Прелесть какая

Мирамис: Старая песня о главном На меня надвигается по стене критикан, Ну и пусть надвигается, у меня есть капкан, Дерну я за веревочку – критикану хана, Можно выпить и водочку, можно выпить вина. На меня надвигается по стене репортер, Ну и пусть надвигается – у меня есть топор, Рубану я легонечко, разгоняя тоску, Можно выпить и водочку, можно выпить кваску. На меня надвигается по стене журналист, Ну и пусть надвигается, я и сам каратист, Я поглажу тихонечко – и не станет мальца, Ну еще раз полстолечко, ну еще полбанца. На меня надвигается по стене графоман, Ну и пусть надвигается, у меня есть наган, Я прицелился тщательно и нажал на курок И допил основательно свой родной бутылёк. На меня надвигается по стене рецензент, Ну и пусть надвигается – мой батяня был мент, Я дубинкой резиновой его выгоню вон, Можно выпить рябиновой, можно и самогон. На меня надвигается папарацци толпа, Ну и пусть надвигается – раздавлю, как клопа, Я достану винтовочку – и привет, дурачок, Можно выпить и водочку, можно и коньячок. На меня надвигаются теща, тесть и жена, Ну и пусть надвигаются – сигану из окна, И на их оскорбления гордо я наплюю, У меня свое мнение: с м----ками не пью!

ctroka: спасибочки, что память тревожишь

Мирамис: Ctroka, спасибо и Вам за внимание и за добрые слова. И вдруг откуда-то сама собой появилась вот такая новая глупость на мотив "Колокольчики-бубенчики ду-ду" А пока еще не дали нам срока, Пой, гуляй да веселись, моя строка! Мусорок, видать, не скоро нас возьмет, И сынок наш сроду в вохры не пойдет. Не боюсь теперь я даже важняка, Не боюся я позорного волкА, А приедет ночью черный «воронок», Гадом буду, если не нажму курок! Пусть в куплет, в куплет слагается строка, Не бывать шестеркой мне у блатняка, На общак всегда достану я бабло, А с ментурою делиться западло! Эх, лети, лети, лети, моя строка! На проклятой зоне жизня нелегка, А на воле друганы и братаны, Так тащи скорей, брателло, стаканЫ! Выпьем молча кто за что, а я за мать, Чтобы сына не пришлось ей долго ждать, Чтоб на воле по понятиям прожить, Стукачам поганым сроду не служить. А колокольчики-бубенчики, ду-ду, Не читаю я газетную байду, А лучше фраеру бухому врежу в лоб И возьму я богатеев на гоп-стоп!

Мирамис: Старая кляча бубнила обиженно, "Брито" - неправильно, правильно - "стрижено", Раньше водичка была помокрее, Раньше в России водились евреи, Голуби срали ну самую малость, Только вот счастья на всех не досталось... Раньше ментов не боялись истошно, Не удирали от них заполошно, Раньше был другом ребят дядя Степа, Нынче не то. Нынче полная жопа. Сгинули кухни с гитарными струнами, Кошки не кошки - британцы с мейкунами, Спятили люди на почве карьеры, В глотку вцепляются как бультерьеры. Книги - архаика. И - на помойку! "Бах? Не читал... Лучше лягемте в койку". Жалости нет. Даже радость не в радость. Бег в никуда. И от жизни усталость. Заткнуты наглухо уши берушами, С чем же останемся - с мертвыми душами? Старая кляча бубнила обиженно: "Брито" - неправильно, правильно - "стрижено".

Мирамис: У физиков все не как у людей. Возьмите физический словарь – сами убедитесь. Сплошное неприличие. Посему и к их юбилеям с капустниками выдаются Глупости соответствующего содержания. Частушки физические Белый свет да белый шум, Взрыв да возмущения, Ох дождётся наша власть Красного смещения. Припев Опа-опа-опа Вот какая… жалость! Вери вел да вери гуд, Председателю капут, Я сыпучую среду Ему в задницу введу. Конюх бабам говорит Гадости да грубости, Распугал всех паразит Модулем упругости. На окошке два цветочка Голубой и аленький, Никогда не променяю Лямбда-член на маленький! Не ходите, девки, в баню, В бане физик без порток, Только в голове у Вани Всё индукционный ток. Мне профессор объяснял Чтой-то про акустику, Ему Васька показал Вектор из-за кустика. С теоретиком гуляли Спорили с красавчиком, Объяснял на сеновале Правило буравчика. Белый карлик заманил Девок в чисто полюшко, Да в аморфном состояньи Не любовь, а горюшко. Девки, я счас покажу Вам фигуру Лиссажу. Как увидели фигуру, Разбежались наши дуры! Мне миленок-паразит Поломал весь флюорит, Хрен с тобой, с агрессором, Я уйду с прохвессором. Опа-опа-опа, Вот какая… жалость!

Мирамис: Собираясь в гости, откройте любой словарь, имеющий отношение к профессии вашего знакомого, надерите оттуда кучу всего, обыграйте и тащите - и это будет гораздо лучше, чем высокопарная самостийная ода или просто презент "для приличия". Проверено многажды. Толковый физический словарь (Под редакцией Мирамис) ТрИтий лишний – русская народная мудрость. Абсолютно черное тело – президент США. Абсолютный нуль температуры – результат бесплатного лечения. Близкодействие – сексуальное домогательство. Дефект масс – «Другого народа у мэня для вас нэт!» (Коба) Дифракция Френеля в ближней зоне, Дифракция Фраунгофера в дальней зоне. – «Лаврентий, объясни товарищам: была бы дифракция, а зона найдется!» Гей-Люссак – мог бы не афишировать… ИзЯтопы – еврейские штучки. Квазеры, лазеры, мазеры - лузеры, юзеры, рабиновичи... Квазичастица – то, что осталось бы от Квазимодо, если бы он женился на Эсмеральде. Кюри – кто не кЮрит и не пьет, тот здоровеньким помрет. Магические числа – «5-го и 20-го святое дело». НейТрон – музейный экспонат: кресло наполеоновского маршала Нея. Мираж – зарплата ученого. Море Дирака – история из серии «Когда Дирак был маленьким»: в те далекие времена, когда не существовало памперсов, младенец Поль огорчал свою няню…. Оператор Гамильтона – адмирал Нельсон, весьма оперативно охмуривший леди Гамильтон. Парадокс черного кота – «Не шалю, никого не трогаю, починяю примус». Работа выхода – каков стол, таков и стул. Реликтовое излучение – заседание кафедры, или Для тех, кому за 70. Сверхновые звезды – попситутки. Сжатие информации – комиксы. Сокращение размеров тела – гербалайф. Спаривание электронов – высокая эротика. Нуклон (ну, клон!) – овечка Долли. Период полураспада – 90-е годы. Поколения кварков и лептонов – в переводе на русский «Отцы и дети». Полный набор наблюдаемых – шифровка. Алекс Юстасу. Принцип наименьшего времени – время – деньги. Изо-бары – питейные заведения для художников. Параметры порядка – «Хорьки, бля!» Степени свободы: 1) От Березовского до Ходорковского. 2) Свобода, бля, свобода! 3) Век свободы не видать! Суперпартнеры – муж и жена одна сатана. СуперСпин – отличный мануальный терапевт. Токомак – сын Чингачгука. Частично-дырочные пары – носки физиков-теоретиков. Черная дыра – туалет типа сортир. Электризация тел посредством контакта, трением, через влияние… – крутое порно. Фильтр массы - фейсконтроль

Мирамис: Женская логика (сценка из жизни города N) Что с вами происходит, Вольдемар? На самого себя вы не похожи, То пьете беспробудно, как гусар, То гувернера чопорного строже, То меланхолия, и вы чернее ночи, То сумасбродны, как анфан террибль, То голос, как небесный гром, грохочет, То с приживалкой пляшете кадриль. Бываете надутым и несносным И даже на меня глядите букой, То ретроградом делаетесь косным, И я зеваю, не скрывая скуки. А давеча так звонко хохотали И веселили всех соседских дам Тем, что хвалы столь щедро воздавали Мужьям прелестниц – сельским чудакам. Я улыбнусь – вы тотчас отвернетесь, Я холодна – вы чуть ли не в слезах, То шалости. Когда же вы уйметесь? То неприступны, как седой монах. Вы знаете, что мне небезразличны, Дала я вам понять неосторожно, Но надобно вести себя прилично. Вы невозможны! Просто невозможны! В день ангела мне куклу подарили, Размером, вероятно, с Нотр-Дам, Стишком фривольным тётку удивили, Я прочитала: это чистый срам Употреблять такие выраженья, Вгоняя в краску даже и мужчин. При этом – ни малейшего смущенья. Супруг сказал: «Он стал невыносим!» Зачем вы написали эпиграмму На губернатора? Пришлось замять скандал. Подумайте, могла б случиться драма, Когда бы он подробности узнал! Злой мальчик. Это, право, скверно. В том жёлчность нрава и пороки воспитанья. И я вас наказать должна примерно. Прощайте навсегда! Нет… до свиданья… То, чего не успел прочесть губернатор: Шепнула на ухо мне старая карга, С которой скуки ради вёл беседу, Что вам к лицу ветвистые рога, А ваши дети – копия соседа.

Мирамис: Из цикла "Кошачий концерт" Посвящается коту Сенечке, простому, как правда))) Сидели на скамеечке И слушали мы Сенечку… (На мотив «Арлекино) Когда бы я на сцене выступал (СЕНЬорино!..), Мне б аплодировал огромный зал (СЕНЬорино!), Завидовал бы страшно Куклачев, И присылал бы розы Горбачев. Припев: Ах, Сеня, Сенька, СЕНЬорино, Котофейка-распотех, Полосатого бамбино Не любить и смех и грех! Припев. Свези меня во Францию, свези (СЕНЬорино!) Все парижане ахнут: «Вуаля!», Поедет дядя Коля Саркози (СЕНЬорино!) Со мной на Елисейские поля. Припев Мой френд Семен Семеныч Горбунков (СЕНЬорино!) Подарит мне брульянтовый горшок. (Так принято в Стране у дураков), Не для меня пластмассовый лоток. Припев. Симона Боливара кот - мой дед, Симона Синьоре моя родня, Преведы каждый день мне шлет Медвед, И ВВП не может без меня. Припев Буденный, между прочим, был Семен, И Сеня Надсон славный был поэт, Кот Сеня – это росКОШЬ и бонтон, А без Семена счастья нет как нет! Припев

Мирамис: Из цикла "Кошачий концерт" Коту Ефиму Великолепному Не проходите мимо Кошарика Ефима, Что нам Лондон, что нам Рим, Если дома кот Ефим. ----------------------------- Подражание Высоцкому Ой, Вань, глади, какой Котярище! Ей-ей, сейчас сойду с ума: Мурло партейного товарища, Сейчас рвану за ним сама. Ты, Зин, приглядывай за крышею, И тут текёт, и там текёт, Тут не отделаешься тыщею, Ить это необычный кот. Ой, Вань, усы, как у Боярского, (Чего ты лыбишься, кретин?) Должно быть, котик рода царского, Бегу! Поужинай один! Ты, Зин, в блондинки записалася, Совсем куриные мозги? Куды ты в ночь засобиралася? Дождит и не видать ни зги! Ты, Вань, тверёзый аль в подпитии? Вот врежу скалкой, коли пьян! Такой кошак для всех - событие! Ну чистый Фима Копелян! А ты, Иван, как есть болван, Давай освобождай диван, Пушистый будет тут братан, Ну, брысь, Иван!

Мирамис: Продолжение "Кошачьего концерта" Мазаячьи напевы Живет на свете кот Мазай (Не тот, который дед). Виват Коту! Большой банзай И пламенный привет! На нем плащ темно-голубой (Хоть он и натурал), И белый фрак, и хвост трубой, Любуйтесь, стар и мал! Скажи: "Привет!" Ответит: "Мурр!" - Галантный кавалер. Он любит мясо, любит кур (Овсянку на фиг, сэр!) Отличный Кот. Любезный Кот, В нем рыцарственный дух. Не пожалеет, кто возьмет - Один он стОит двух. А всех врагов и всех мышей Загонит за можай, И крыс он вытурит взашей, Да здравствует Мазай!

Мирамис: Посвящается коту Гоше Уважаю очень Гошу, Он красивый и хороший! На мотив «Жора, подержи мой макинтош!» Я с детства был талантливый котенок, На Гарфилда-нахала не похож, Ловить мышей умел уже с пеленок, (Моя добыча! Лапами не трожь!) Предпочитаю белые одежды, И с серою отделкой макинтош, Я не понравлюсь разве что невежде, (Где мясо? Мурка, думай, что даешь!) Мяукаю, мурлычу музыкально, Я кот-эстет. Увидишь и поймешь. Пою, как Джо Дассен, феноменально. (Ты ахнешь, как услышишь, хошь не хошь!) Зовусь я Гошей. Можно Гога, Жора - Баталов в роли Гоши был хорош. И я прославлюсь, вероятно, скоро, Хозяин, подержи мой макинтош!

Мирамис: Коту Моне с почтением Я спросил жену спросоня, Что ты думаешь за Моню? «Что тут думать, адиот? Моня – самый лучший кот!» ----------------------- Мотив «Сижу на нарах, как король на именинах». Ой, Боже ж мой, скажите мне, кого я вижу? Шикарный вид, как у француза-шевалье, На Дерибасовской известен Моня Рыжий, Пижон не хуже Дюка Ришелье. Припев: Оц-тоц-первертоц, Монечке приветы, Из мышиных хвостов небольшой букет, Кланяются Монечке и авторитеты, И кошачьи девочки, и кошачий шкет… Та чтоб я сдох! Кот Моня – чистый боцман, Амбал с такой роскошной мордою лица, Что даже знаменитый Дава Гоцман, С ним раздавить хотел бы полбанца. Припев: Оц-тоц-первертоц, Монечке приветы, Из мышиных хвостов небольшой букет, Кланяются Монечке и авторитеты, И кошачьи девочки, и кошачий шкет…

Мирамис: Наполеон и Мюрат (подражание Булату Окуджаве на мотив «Старинная солдатская песня) Скачет император, а за ним Мюрат Ночью темной объезжать дозоры, Гордый корсиканец – черт ему не брат, Грозны его речи, грозны взоры. Всё вокруг в ажуре. Всё авек плезир, Ни один не дремлет на дозоре, И Мюрат промолвил: «Отдохните, сир, Рассветёт и бой начнется вскоре». - А скажите, маршал, откровенно мне, Коль у нас пошла большая драка, На гнедом хотите гарцевать коне Иль на вороном лететь в атаку? - Сир, - Мюрат ответил, голову склоня, - В том секрета нету никакого: Вороного нынче оседлаю я, Завтра пересяду на гнедого. Тишь да гладь в округе. Лагерь мирно спит. Корсиканцу снова стало скучно: - Женщин, маршал больше, - вновь он говорит, - Любите субтильных или тучных? - Женщина что лошадь - это все равно, Утро в будуаре у маркизы, А под вечер тихо постучусь в окно К маркитантке, что зовут Элизой. - Сир, - Мюрат, подумав, дальше речь держал: - Если, скажем, нынче я с худышкой… - Боже, как банально! Я от вас устал! Маршал легкомыслен, как мальчишка! Бонапарт рукой махнул и ускакал, Мамелюк встречает у палатки, Император ростом мал, зато удал, А с Мюрата, знаем, взятки гладки. Слышится в палатке приглушенный смех. О мон дье! Пикантная картинка: Для отдохновенья и иных утех Три брюнетки, тридцать три блондинки. - Как все надоело! Выгнать бы всех вон, Да засесть за важные бумаги. Впрочем… отчего же?... И Наполеон, Принял всех, не отстегнувши шпаги. Вот такая байка, дамы, господа, Выпадет счастливая вам карта, Чтоб фортуна улыбалась вам всегда, Следуйте примеру Бонапарта! А чтоб не пропасть в любовном Ватерлоо, Вовремя успей ретироваться, Тридцать три блондинки всем чертям назло Сами побегут за вами, братцы!

Мирамис: Из бабушкиного сундука Рюшечки, оборочки, воланчики, Локоны, бархотки, кружева, Кольцами унизанные пальчики, Кружится-кружИтся голова. Шляпки, ленты, бантики, заколочки, Барышни играют в бильбоке, Гувернантки, бонны и болоночки, Маменьки сидят невдалеке. Буриме, шарады и гадание Ночью при свечах – ах, Боже мой! И любви девичьи ожидание, Где же ты, красавец и герой? Как несносен нынче был Апраксин! Он на хвост левретке наступил, Толковал о жеребце Аяксе, А Катрин на вальс не пригласил! Нет, увольте, мне не люб Голицын, Он стишок нескромный написал, Слог недурен, но… не для девицы, Папенька сказал: «Каков нахал!» Не желаю видеть Воронцова, Он мою записку обронил. Боле не скажу ему ни слова… Но… однако… он ужасно мил! Вольдемар, представьте, Оболенский, Хохотал преглупо. Фу да фи! Он танцует точно деревенский Увалень. И смотрит на Софи! А Софи известня кокетка, Ей, медам, уж замуж невтерпеж! Мне шепнула давеча соседка, Что за нею волочится Жорж. Жорж Волконский? Ой, медам, скажите! Говорили, он покинул свет, Предпочтя всем тихую обитель, И прожил там, как анахорет. Ах, медам, приехали гусары! Вон Давыдов – воин и поэт, Как хорош полковник, хоть и старый! Как прекрасен молодой корнет! …Веера, перчатки и бархотки, Шаль, накидка, туфелки, корсет, Чепчики, узоры, папильотки, И во тьме мелькнувший силуэт. Жизнь пройдет, и бабушка Полина, Глядя на детишек за окном, Сядет с милым другом у камина Вспомнить о минувшем, о былом…

полная версия страницы